 |
 
|
|
 Алма-Ата от А до Я в калейдоскопе событий
ЖИЛИ-БЫЛИ ЦАРЕВИЧ, САПОЖНИК, ПОРТНОЙ…
В картотеке бюро оказался бесконечным перечень имен-государств, имен-городов, среди которых, кстати, есть девочка Алма-Ата. Не подумав о последствиях, наградили родители своих чад воинскими именами-званиями — от Солдата до Маршала. Приглянулись странным мамам — сладкие имена Сахар, Витамин, Шоколад, Апельсин, Халва, Урюк. А вот фантазию пап, явно взброженной во хмелю, вряд ли назовешь съедобной. Так, однажды, появились на свет детки с редчайшими именами Солидол и Флюс, Галантерея и Дискуссия. И, даже, Чайник! Вряд ли высоко оценят остроумие бабушек и дедушек те, кому по наследству достанутся такие незайтеливые изобретения века, как Бриллиантович или Маркизовна, Ландышевич либо Бульваровна. К счастью, подобных заумных имен и заковыристых отчеств не так уж много среди алма-атинцев.
Но вот в перечне фамилий встречаются многие, будто сошедшие со страниц книги о вкусной и здоровой пище — Бублик, Кефир, Вареник, Квас, Щавель, Слива, Кукуруза, Кисель, Рис, Свекла. «Блюда» эти, как водится, интернациональные, о чем говорит длинющий список их «поваров» — Казах, Украинец, Немец, Швед, Русская, Поляк… Но встречаются и другие фамилии — профессии (как говорится, мамы-папы всякие нужны и важны): Бондарь, Кучер, Коваль, Скорняк, Дворник, Чеботарь, Переводчик… Много алма-атинцев живут по-соседству и в отдалении друг от друга под фамилией героев сказок и мультфильмов, басенок и назиданий: «на ели» Ворона ведет разговор с Лисицей; а «в море» — Щука и Карась; Журавль — «в небе» и Синица — «в руках». И постоянно «в бегах» находятся Заяц и Волк. Один-разъединственный в городе оказался «сатирик», Николай Васильевич Гоголь, но зато рядом со своими знаменитыми персонажами: Плюшкиных — 16, Маниловых — 11, Ноздревых — 4, Коробочек — 3 и два Чичиковых. Лев Николаевич Толстой тоже выявлен «бобылем», а вот Толстых Алексеев в городе были прописаны четверо. Встречались, просто так, Михаил Ломоносов с Борисом Полевым, девятнадцать Александров Фадеевых с тремя Михаилами Шолоховами. И два Лермонтова с семью Печориными, между прочим! Среди «наших гениев» не нашлась постоянная прописка только Александру Сергеевичу Пушкину. Хотя Пушкиных с именем Александр нашлось четверо, а вместе с ними — двадцать четыре Татьяны Лариных, десять Ольг Лариных, девять Онегиных и двадцать Ленских. По соседству в картотеке расположились наши земляки с редкими именами — Гагарин и Наполеон, Гоголь и Чаплин, Горький и Флобер. Жаль, что не нашлось Робинзонов (откуда им взяться в сухопутной Алма-Ате?), зато 38 жителей оказалось с островной фамилией Пятница. На двенадцать «комбинаторов» Бендеров — два Балагановых и один Паниковский. Два человека при встрече с полным основанием могли представиться: «Я — Чук!», а пятьдесят подтвердили бы, что их фамилии не менее известны: «Ну, а я — Гек!». И много других, весьма любопытных, имен и фамилий встретилось в тот день в картотеке адресного бюро Алма-Атинской области. Есть, оказывается, в наших семиреченских краях цари — один Иван Грозный и трое Борисов Годуновых, князья-однофамильцы — сразу шесть достославных Александров Невских и один — Дмитрий Донской. Не с «простой» фамилией, по профессии — просто царственных особ — оказалось около сотни: Королей, Князей, и один Царевич. Живут в нашем общем доме однофамильцы знаменитых военачальников, предводителей восстаний, организаторов революций — Кутузовы, Суворовы, Нахимовы. Только за один фамильный стол можно усадить шестьдесят Мининых и пятнадцать Пожарских. Обнаружить в картотеке великого конспиратора Штирлица из «Семнадцати мгновений весны» мне так и не удалось. Несмотря на присутствие сразу двадцати Жегловых и девяти Шараповых. Вместо советского разведчика, правда, оказалось пятнадцать Вячеславов Тихоновых. Зато нашлась одна Алла Борисовна Пугачева и одна же, что не удивительно, Роза Рымбаева. Среди популярных «артистов» были замечены в постоянной прописке восемь Валериев Леонтьевых, трое Георгиев Вициных, двое Евгениев Моргуновых и семь Юриев Никулиных. С этим своеобразным багажом имен и фамилией я однажды вернулся в редакцию, чтобы написать «репортаж с улыбкой» на газетной полосе. Мне показалось, что и годы спустя очерк действительно получился радостным.
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
