 |
 
|
|
 Алма-Ата от А до Я в калейдоскопе событий
НАВОДНЕНИЕ
Часть потока свернула по реке Весновка, затопив сады и огороды, малозастроенные (и благо, безлюдные!) кварталы. Очевидцы вспоминают: «Рёв воды, гул перекатываемых камней, треск разрушаемых зданий, грохот сдираемых железных крыш, огромные искры, вероятно, от сталкивающих камней, еще издали предупреждали о приближении её. И вот лавина, состоящая из воды, грязи, гальки, огромных валунов, стволов деревьев и обломков разрушенных зданий, ринулась на город, снося попадавшиеся на её пути постройки. Затем волны высотой до шести метров начали регулярно повторяться через промежутки от полминуты до минуты, и число их насчитывалось до восьмидесяти. По улицам города плыли целые дома, и крики о помощи уносимых водой людей придавали жуткость картине всеобщего разрушения».
Через центр города поток шёл 200-метровым фронтом. Главное направление его движения совпало с прежними руслами горных речушек, засыпанных при основании и планировке города Верного. Поток разрушил берега Головного арыка и устремился лавой по Пушкинской — Красина, затем и Копальской, постепенно истощаясь ниже улицы Ташкентской. Сюда же были вынесены потоком верненские дома — целые, практически не пострадавшие. Рассказывали, как в хаосе ночи, освещённые одинокой свечой или керосиновой лампой, строения неслись в потоке, заплывали в соседние дворы, кочевали с места на место. За их окнами были видны обречённые, обезумевшие обитатели. Один из таких домов, приплывший с верхних улиц, стоял в конце улицы Иссык-Кульской (Мира), и транспорт вынужденно объезжал его. Другой дом «поселился» на плацу военного городка, аккуратно въехав сквозь открытые настежь ворота. А «берега» улицы Карла Маркса, до её благоустройства под трамвайное полотно, сообщались когда-то деревянными сходнями. Ученые подсчитали, что объём всей массы наносов, доставленных алма-атинским селем, превышал семь-десять миллионов кубометров. Сель образовался высоко в горах, по руслам Шынбулака, Сарысая и Малой Алматинки. Любопытно отметить, что Шынбулак (в русском варианте — Чимбулак) означает «крутой горный обрыв или неприступное место в горах». До 1921 года местность эта называлась иначе — Кок-Ашык, и представляла собой не безобразный каньон, а живописную долину, которая только и сохранилась на старой лейбинской фотографии. На своём пути вырвавшийся на свободу Чёрный Дракон Гор всюду набросал многотонные валуны, улицы превратил в овраги, сады обратил в пустыню. Грязекаменный поток разрушил или значительно повредил 147 жилых домов, 177 хозяйственных построек, 18 мельниц торгово-промышленного свойства, кожевенный и пивоваренный заводы, табачную фабрику, другие предприятия. «Горе началось с горы, та гора была над городом…», — так словами поэта можно выразить наводнение 1921 года. Но как соизмерить горе в цифрах? — Пропало без вести свыше 500 горожан, было опознано 140 трупов (из них — 63 детских), насчитали 80 тяжелораненных. Число пострадавших достигло более трёх тысяч жителей (или до 10% всего населения старой Алма-Аты). 500 семей были разорены или недосчитались близких родственников. Неопознанные трупы свозили на Каменную площадь и отпевали в Троицкой церкви (снесена в 1960 году; ныне научный городок института геологии). Уже в ту пору жертв алма-атинского селя делили на простых смертных и партийную-советскую элиту. Почётных и влиятельных под торжественно-траурные речи хоронили в братской могиле городского парка. Погибли работники обкома Компартии Туркестана тов. Балиев и тов. Кузнецова, а также жены председателя облЧК Эйхманса и ответственного секретаря Семиреченского обкома Лепы. Сами мужья были найдены среди грязи и камней в весьма плачевном состоянии. Тов. Лепа известен уже тем, что принял перед тем решение о переименовании Верного в Алма-Ату. После наводнения он выехал в Татарию, где долго лечился, а затем возглавил партийную организацию. Но уже лет через десять-пятнадцать героев забыли, не вспоминают и в наши дни. Будто Вечный огонь совсем и не вечный, и не для всех про всех, а только избранных. Надо сказать, что сведения о селе 1921 года начали было собирать краеведы семиреченского отделения географического общества. Однако «сверху» было рекомендовано истинные цифры трагедии не разглашать. Само общество вскоре ликвидировали, а наиболее деятельных его членов репрессировали. В парке Героев-панфиловцев нет даже простого валуна, покрытого мхом времени, так, чтобы помнили… «Когда на утро жители города стали подходить к местам наибольшего разрушения, то впечатление от того, что они увидели, было настолько потрясающим, что никто даже не обменивался ни одним словом. Все молча, подолгу стояли на одном месте, совершенно подавленные, стараясь припомнить, что же было раньше на месте лежащего перед их глазами каменного хаоса или преграждающей путь глубокой промоины». Таковы воспоминания горожанина А.Ф.Вержбицкого, который по следам трагедии принял участие в научной экспедиции в верховья Малой Алматинки. Результаты исследования причин катастрофы были опубликованы им в журнале «Ирригация, сельское хозяйство и животноводство» (1921 г., №2) и в трудах Туркестанского научного общества (1923 г., т.1). Несколько слов об авторе и очевидце алма-атинского селя. Анатолий Францевич Вержбицкий — учёный-почвовед, агроном, селекционер растений. После окончания в 1911 году Киевской гимназии продолжил университетское образование в Цюрихе и Мюнхене. В начале Первой мировой войны студент был неожиданно объявлен русским шпионом и посажен в военную тюрьму. Однако сумел бежать и после многомесячных мытарств через Швецию вернулся в Россию. С юности увлекался генетикой, перевёл в 1913 году книгу К.Корренса «Новые законы наследственности». В Семиречье же молодой учёный впервые попал в 1916 году в составе почвенно-ботанической экспедиции А.Безсонова: ему была поручена обязанность картографирования региона. После селя 1921 года А.Ф.Вержбицкий оказался в Самаре, где ему предложили место ассистента кафедры селекции и генетики. Умер исследователь Семиречья в Москве весной 1922 года, при невыясненных обстоятельствах… Полвека спустя советский поэт Жубан Молдагалиев написал поэму «Сель», в которой описал собирательный образ партийного руководителя, энергично и умело направившего усилия людей на ликвидацию последствий паводка, случившегося 15 июля 1973 года. Автор прослеживает в литых рифмованных строках историю алма-атинских селей и приходит к умозаключению об удивительных переменах, произошедших за годы Советской власти в крае, о созидательном труде и героизме коммунистов, сумевших обуздать стихию. Поэт в своих чувствах к партии был не одинок. Ещё в 1938 году Таир Жароков опубликовал поэму «Бурный поток», посвященную многострадальному городу. Приведу ещё один исторический анекдот, родившийся по следам наводнения 1921 года в Алма-Ате. На полученной из Ташкента телеграмме В.И.Ульянов-Ленин отметил непонятное ему слово, явно арабского происхождения — «сель». И сделал 13 июля пометку карандашом своему секретарю Енукидзе, мол, разберись, вероятно землетрясение или наводнение. В другие годы эту недоумённую ленинскую реплику, найденную в партийном архиве, восприняли как свидетельство внимания и заботы главы государства о судьбе нашего города. Однако селевой разор алма-атинцы выгребали ещё долгие годы без сочувственного слова и государственной поддержки.
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
