 |
 
|
|
 Город Верный
ПОД «КОЛПАКОМ» КОЛПАКОВСКОГО
В 1865 году бывший крепостной крестьянин Егор Редько был вынужден уехать из Воронежской губернии в Семиречье. Он взял с собой несколько саженцев яблони апорт. И хотя ему пришлось ехать более года на перекладных, Егор Редько бережно хранил саженцы в кадках. По приезде в Верный садовод привил деревца к местной дичке. Результат превзошел все ожидания: ничем не примечательный у себя на родине апорт дал великолепные по величине и вкусу плоды. Колпаковский вручил Егору Редько Большую золотую медаль за выведение этого уникального сорта яблок. Домовладельцы периодически составляли именные списки с указанием состояния деревьев. Горе было тому, кто не выполнит приказ губернатора — страстного садовода. Колпаковский нещадно штрафовал виновных до 15 рублей — большие по тем временам деньги. На них можно было купить корову. С переездом в Верный воронежских переселенцев садоводство начало быстро развиваться. Губернатор поощрял подарками и денежными премиями горожан, посадивших по 700-1500 деревьев, и вскоре весь город превратился в сплошной сад. Чтобы сохранить насаждения, дровяное топливо аменялось кизяком. Скот с территории лесопосадок немедленно выдворялся. Верный строился по принципам планировки русских городов: возводились кирпичные дома, благоустраивались улицы. По Узун-Агачскому бульвару (ныне ул. Пушкина) в начале 70-х годов начали закладывать первое в городе шоссе, через овраги проводили мосты и водопроводные трубы. Были построены первые школы, а самых одаренных учеников отправляли продолжать учебу в Петербург, Омск и Казань. Колпаковский взял под свое покровительство культурное развитие провинциального городка. При нем в Верном стала выходить первая газета и появилась театральная площадка. Военный губернатор превратился в страстного коллекционера живой и неживой природы. Все увлеклись сбором фауны Семиречья: офицеры и чиновники, священники и врачи, учителя и ученики, купцы и солдаты и даже султаны. Они отлавливали для Колпаковского птиц, насекомых, пресмыкающихся, диких зверей; собирали образцы горных пород, горючие и рудоносные минералы. Губернатор создал личный минералогический и зоологический музей. На его загородной даче стояли вольеры, где содержались архары, барсы, тигры, рыси и грифы. Это был миниатюрный зоосад. Его дикими зверями пополнялись Ташкентский и Московский зоопарки. Колпаковский вел переписку с Чарльзом Дарвиным и другими британскими учеными, собирал восточные рукописи в походах по Туркестану, проводил подводные исследования Иссык-Куля. По свидетельству Каталонской карты XIV века, на месте горного озера некогда находился якобитский монастырь с мощами святого Матфея. Еще Чокан Валиханов в экспедиции 1856 года надеялся отыскать руины прославленного монастыря или столицы древних уйсунов — города Чигу. В 1870 году в русской научной литературе появилась первая статья по подводной археологии. Ее автором был Колпаковский. Статья сообщала об археологических находках на дне озера Иссык-Куль. он помогал во всех четырех экспедициях по Центральной Азии. А когда осенью 1888 года известного путешественника не стало, именно Колпаковский отправил просьбу на высочайшее соизволение о переименовании города Каракол, где похоронен ученый, в Пржевальск. 11 декабря 1881 года Герасим Алексеевич был удостоен звания почетного гражданина города Верного. В 1882 году его назначили генерал-губернатором Степного губернаторства. В сентябре 1883 года Колпаковский подал докладные записки в МИД, Минфин и Военное министерство, в которых доказывал целесообразность переноса резиденции Степного губернаторства из Омска в Верный, ибо Верному «предстоит несомненно блестящая экономическая будущность». В этих документах степной губернатор просил, чтобы «в крае были проведены рельсовые пути сообщения или по крайней мере шоссейные дороги». Патриот Семиречья Колпаковский был хорошо осведомлен о технических новинках своего времени. Еще не было построено ни одного километра железных дорог в азиатской части России, а он начал хлопоты об их строительстве в Семиречье. В мае 1887 года Верный был разрушен землетрясением. Из 1800 городских зданий уцелело лишь одно. Город лежал в развалинах, было много человеческих жертв. Узнав об этом, стареющий генерал разрыдался, чем очень удивил близких. Такое с ним случилось впервые. До этого он находил силы удерживаться от слез на погребении двух дочерей и внука. Колпаковский срочно выехал в Верный. Для пострадавших от землетрясения строились временные жилища, были открыты общественные столовые, организовано медицинское обслуживание. Колпаковский добился субсидий на возрождение города и материальной помощи пострадавшим. До последних дней он вел переписку со старыми друзьями из Верного. Умер Колпаковский в апреле 1896 года. Он похоронен за Троицким собором Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. В некрологе военная газета «Русский инвалид» писала: «В лице генерала Колпаковского русская армия потеряла одного из талантливых и энергичных деятелей. Если бы о нем не говорили люди, то говорили бы города и селения, которые он основал, сады и рощи, которые он насадил, дороги, которые он проложил, буйные реки, которые он впервые обуздал мостами». В 1910 году пышно праздновали 50-летие Узун-Агачской битвы и отмечали ее героев. Было получено высочайшее соизволение на сооружение в Верном памятника Колпаковскому. Денежные переводы от добровольных взносчиков поступали из Сибири, Малороссии, Семипалатинска, Пишпека, крестьянских сел и казахских аулов. Казахи, повидавшие самых разных русских начальников, уважали Колпаковского за честность и справедливость. В обширном делопроизводстве верненского комитета не найдено ни одного документа, указывающего на то, что в казачьих станицах производился сбор добровольных пожертвований. Как это ни странно, казачество было настроено враждебно к памяти Колпаковского, кстати, Первого наказного атамана Семиреченского казачьего войска. Оно не простило ему одинакового отношения ко всем народностям, презрения к национальным предрассудкам. Губернатор решительно пресекал всякие проявления национальной вражды и беззакония. Историк Семиреченского казачества Леденев обвинял Колпаковского в том, что тот, «привыкнув еще на должности начальника Алатавского округа оказывать всевозможное покровительство казахам, иногда ущемлял интересы казачества». В рукописных воспоминаниях 1900 года Илья Терентьев писал: «В 70-х годах на некоторых пикетах от Токмака до Нарына стояло по несколько сибирских казаков с одним урядником. Казаки не упускали случая поживиться за счет киргизов (казахов. — Прим. ред.), которые в то время были далеко не те, что теперь, ибо боялись русских и в особенности казаков, а потому безропотно переносили вымогательства последних. Герасим Алексеевич в то время ездил большею частью верхом без всяких маршрутов и предварительных уведомлений. Казаки, не ожидая его приезда, отобрали у одного киргиза двух баранов, которых при нем же зарезали. Киргиз просил отдать ему хотя бы шкуры, но казаки и в этом отказали, да еще побили его. В тот же день приехал на пикет Герасим Алексеевич. Киргиз обратился с жалобою на казаков, что они отобрали у него двух баранов. Переводчик, ехавший с Герасимом Алексеевичем, отстал, а потому Герасим Алексеевич обратился к близстоящим с вопросом о том, не может ли кто перевести. Урядник заявил, что знает по-киргизски. Тогда Герасим Алексеевич сказал ему: «Переведи, что говорит киргиз». Урядник, выслушав повторенную киргизом жалобу, сказал, что киргиз очень рад представившемуся случаю видеть Его превосходительство. Герасим Алексеевич, поморщившись, сказал уряднику: «Ты, кажется, не понял киргиза, спроси еще хорошенько». Киргиз повторил жалобу, а урядник снова перевел: «Точно так, Ваше превосходительство! Говорит, что очень рад видеть Вас». Вслед за этим урядник получил от Герасима Алексеевича полновесную пощечину и приказ сейчас же уплатить деньги за отобранных двух баранов». Методы грубые, но для того времени вполне обычные, а в положении Колпаковского, может быть, и единственно правильные. Современники свидетельствовали, что губернатор неважно объяснялся по-казахски, но неплохо понимал казахскую речь. Конечно, Колпаковский не мог уничтожить беззаконие и бесцеремонность казачества. Даже русские крестьяне-переселенцы стонали от наглости и мародерства лихих семиреков. В 1910 году в Пушкинском парке Верного (ныне парк 28 героев-панфиловцев) был установлен бюст Колпаковского. Он находился в южной части сквера, недалеко от канцелярии генерал-губернатора. Установлению памятника основателю Верного помешала Первая мировая война. После Октябрьской революции новая власть разрушила стоявший в Пушкинском парке памятник царю и бюст первого губернатора Верного. Добрую память о Колпаковском сохранили в Семиречье: его имя носят улица в Алматы, ледник в хребте Терскей Алатоо и первые весенние цветы, ему поставлен памятник в поселке Узунагач. Когда думаешь об этом бескорыстном подвижнике, приходят на память строчки Маяковского: «Чтобы, умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и другие долгие дела».
© Фарида ЖАМБАКИНА
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
