Vernoye-Almaty.kz – Очерки истории Алматы

ЦВЕТНАЯ ФОТОГРАФИЯ В Г. ВЕРНОМ В НАЧАЛЕ ПРОШЛОГО ВЕКА

Спешу обрадовать. Было и то и это. Но все — по порядку.

Интригующий звонок

Валерий КОРЕНЧУК, президент фотоклуба «Медео», академик Санкт-Петербургской Петровской академии наук и искусств, лауреат Гран-при «Golden Eye — 77»

В году этак 1993–1994-м, когда мы работали в редакции газеты «Столица», мне позвонил наш знаменитейший алматинский краевед Владимир Проскурин и сообщил, что он вышел на потомков верненского купца Никиты Пугасова и видел у них альбом со старинными фотографиями. Там были снимки пугасовских родственников, их друзей и знакомых — купцов Шахворостовых, городского головы Быкова. Владимир Николаевич был чрезвычайно удивлен, что среди семейных реликвий обнаружилась стеклянная пластинка с чудесно сохранившимся цветным изображением. По семейному преданию, один из родственников — то ли брат, то ли дядька Пугасова, был заядлым фотолюбителем. Именно он и сделал этот цветной снимок в 1911 г.

— Наверное, раскрашенная от руки. Но такая тонкая работа! — восторженно кричал в трубку Володя. — Ты можешь мне это переснять?

— Конечно, могу, давай адрес, выберу время, заскочу.

— Нет, они тебя одного не впустят. Только со мной.

Тут для читателей, особенно молодых, необходимо первое историческое отступление. Двадцатые и особенно тридцатые годы прошлого века были годами разгула революционных и сталинских репрессий, вакханалий вандализма и уничтожения памяти о купеческо-дворянских родовых связях. За вполне безобидный снимок родственника в чиновничьей форме с царскими наградами могли быть серьезные неприятности. А если форма была военная, то немудрено было и загреметь в места не столь отдаленные.

Наученные горьким, а порою и смертельным опытом соотечественников, люди прятали такие фотографии по сундукам, чердакам, чуланам. А то и просто сжигали. Наверное, и этот пугасовский альбом сохранился только потому, что более полувека его никому не показывали.

Тяжеленный, с переплетающимися лилиями на литом рельефном красномедном окладе и толстенными листами-страницами, в кармашки которых вставлялись фотографии на паспарту самых различных форматов. У них тогда были свои названия — кабинетный, бижу, визитка, полувизитка. И на каждой — виньетка с именем фотографа. В основном это были работы известного верненского фотографа Абрама Лейбина, на обороте которых красовалась рекламная обманка: «Фирма «Лейбин и сыновья» существует в г. Верном с 1865 года». Хотя понятие — «город Верный» появилось лишь спустя два года, а сам Лейбин приехал в наши края и того позже, только в 1873 г.

Видимо, у Пугасовых были какие-то особые отношения с Лейбиными, так как на заре XX века в Верном еще были популярны фотосалоны Алексея Голубева, Иосифа Махницкого, Алексея Костюгина. О географии друзей Пугасова можно было судить по фирменным знакам иногородних фотографов: Булгак, Овчаренко и Цеховский — из Москвы; Назаров, Немцович, Николаи — из Ташкента; Иванов — из Омска, Ейруш — из порта Петровск.

Я переснял все содержимое альбома и попросил хозяйку показать фотографические принадлежности, сохраненные как память о предках.

Принесла коробку — глаза разбежались. Прищепки для подвески пленки, патрончики и флакончики от проявителей допотопных, то есть еще до Первой империалистической войны, немецких фирм, фарфоровая кювета для проявки, мерные черпачки для развески химикатов и, наконец, картонная коробочка с развалившимися истертыми углами и стеклянной пластинкой внутри. На просвет видна дородная женщина в пестром цветном платье. Краски яркие, сочные, насыщенные. А ведь пластинке более восьмидесяти лет.

— Ну? — спрашивает Володя.

— Никакая не раскраска. Настоящее цветное фотографическое изображение.

— Это в 1911-то году?

— Что ты удивляешься, ведь цветное фотоизображение появилось гораздо раньше черно-белого.

Начало начал

История любого открытия — это любопытнейшее переплетение загадок, тайн, озарений и разочарований. Как говорили классики, трудно искать черную кошку в абсолютно темной комнате. Особенно когда не знаешь, есть она там или нет. Когда-то именно так начиналась фотография. Все многочисленные опыты делались на ощупь, на авось, а вдруг получится.

Как это ни кажется невероятным, но цветное изображение исследователи получали задолго до 7 января 1839 г. — официального дня рождения фотографии. Так швейцарский ученый Жан Сенебье еще в 1782 г. наблюдал синее окрашивание хлористого серебра под воздействием фиолетовых лучей. В 1810 г. немецкий физик, уроженец Риги Томас Зеебек облучал солнечным спектром слой из хлопьев хлористого серебра и получал на них довольно близкие соответствующие цвета. Но зафиксировать их ему не удалось.

Вы не задумывались, почему фотография рождена все-таки черно-белой? Ведь изображение в камере-обскуре, которое так вдохновляло изобретателей, было цветным и передавало всю красочную палитру окружающего мира.

Мне кажется, вопрос не только в тогдашней неизведанности, непредсказуемости и сложности самого фотографического процесса, а в том художественном опыте, что на заре XIX в. уже накопило человечество. Помимо живописи с ее полнозвучной палитрой существовала монохромная графика — гравюра, офорт, литография. Она весьма успешно и завораживающе передавала все цветовое богатство одними черно-белыми линиями, пятнами и обладала особой, порой чарующей прелестью. Поэтому отцы-изобретатели фотографии Ньепс, Дагер, Тальбот, получив первые черно-белые результаты, решили, что это уже можно показывать человечеству и это уже достаточно хорошо. Да чего греха таить, для многих черно-белая фотография и сейчас гораздо привлекательнее нынешней не столько цветной, сколько обезумевше цветастой.

Охота на цвет

Всеобщий триумф дагерротипии — первого фотографического процесса на серебряных полированных пластинках — вызвал небывалый интерес к фотографическим изысканиям. И если в области черно-белой фотографии дела по усовершенствованию шли успешно, то цвет оставался камнем преткновения на долгие-долгие годы. Многие добивались появления цветного изображения, но ухватить его за хвост, закрепить так и не удавалось. В 1840 г. английский химик и астроном Джон Гершель, затаив дыхание, наблюдал, как на хлорсеребряной бумаге, предварительно зачерненной на солнце, возникали под действием солнечного спектра основные цвета — красный, зеленый, синий. В 1847-1849 гг. французский физик Антуан Эдмонд Беккерель на хлорированных полированных серебряных пластинках получал относительно стойкое цветное изображение. Его уже можно было рассматривать при слабом освещении, и оно долго сохранялось в темноте. Это был прототип интерференционного метода, разработанного спустя десятилетия Габриелем Липманом, удостоенным впоследствии Нобелевской премии.

Опыты Беккереля в 1860 г. усовершенствовал племянник Нисефора Ньепса, изобретатель Ньепс де Сен-Виктор. Российский фотограф Сергей Левицкий, бывший в то время во Франции, рассказывал, как Сен-Виктор повел его на крышу Луврского музея, где находилась лаборатория, и на ярком солнечном свете сфотографировал пестро разодетую куклу. На серебряной пластинке получилось полноценное цветное изображение. Но вскоре от солнца оно стало тускнеть и выцветать. Только в 1867 г. на выставке в Париже появились его снимки, все-таки сохранившие цвет.

Первым, кто получил по-настоящему цветные отпечатки, был один из ведущих французских ученых и изобретателей в области фотопроцессов Луи Дюко дю Орон. В 1863 г. он предсказал все теоретически возможные варианты получения цветного изображения. Через пять лет получил патент на изготовление снимков в натуральных цветах, а еще через год представил опытные образцы. Его способ был чрезвычайно трудоемким. Съемка производилась на негативные черно-белые пластинки через три светофильтра основных цветов — красный, зеленый, синий. Получались цветоделенные негативы. Затем с них печатались позитивные изображения на так называемой пигментной бумаге. Причем пигмент, то есть краситель, брался дополнительных цветов — голубой, пурпурный и желтый. Эмульсионные слои двух окрашенных отпечатков в теплой воде отслаивались от бумаги и переносились на третий. При тщательном совмещении получался цветной снимок. Каково! Попробуйте хотя бы представить, сколько на это уйдет сил и времени.

К концу столетия с заменой стеклянных пластинок на фотопленки способ Дюко дю Орона был чуть изменен Зенгером Шефердом. Печать с цветоделенных негативов производилась на пленки с хроможелатиновым слоем, их отбеливали, окрашивали в соответствующие дополнительные цвета, совмещали, окантовывали в стекло и получали цветной диапозитив. Естественно, по трудоемкости это было почти то же самое, а посему большого распространения ни тот ни другой способ не получили.

Историки фотографии утверждают, что было зарегистрировано несколько сотен способов получения цветного изображения, прежде чем появились цветные пластинки «Автохром» братьев Люмьер.

Волшебные пластинки братьев Люмьер

То, что братья Огюст и Луи Люмьер в 1895 г., обойдя знаменитого Эдисона, изобрели кинематограф, пожалуй, знает каждый школьник. А вот то, что им принадлежала целая эпоха в цветной фотографии, да еще не когда-нибудь, а на заре XX в., известно редкому знатоку фотоискусства.

Но в нынешнем 2007 г. исполнилось ровно сто лет, как фабрика фотопластинок и фотобумаг, основанная их отцом Антуаном Люмьером, стала выпускать стеклянные пластинки, на которых весьма просто можно было получить прямое цветное изображение.

Идея, которой воспользовались братья Люмьер, была высказана еще прозорливым Дюко дю Ороном. Если перед обычным черно-белым эмульсионным слоем поместить в качестве цветоделящих светофильтров мозаичный трехцветный растр, то можно получить цветной негатив. С него таким же способом через тот же мозаичный фильтр можно отпечатать цветной позитив. И такие растры из перекрещивающихся цветных полос наносились на пленку или выпускались съемными. Они были регулярными, то есть расстояние между линиями было одинаковым и неприятно заметным для глаза. К тому же они были весьма дорогими, и самое главное — их надо было точно совмещать с негативом. Впервые их применили Доноу и Джоли.

Братья Люмьер занялись цветной фотографией сразу после изобретения кинематографа. Это была следующая задача, которую поставил перед ними отец. Чуть ли не десятилетие ушло на обдумывание и предварительные исследования. Только 17 декабря 1903 г. они получили патент, в котором в качестве растра предлагались микроскопические зернышки из «прозрачного материала», окрашенные в оранжевый, зеленый и фиолетовый цвета, тонким слоем нанесенные на обычную черно-белую эмульсию.

Суть способа Люмьеров гениально проста. Световые лучи, прежде чем попасть на черно-белый эмульсионный слой, проходят через мозаичный зернистый светофильтр. Если идут зеленые лучи, они проходят только через зеленые зерна и засвечивают там эмульсию, которая в процессе проявления почернеет. Соответственно происходит с лучами красного и синего цвета. В деле была еще одна хитрость. Пластинка обрабатывалась по методу обращения, то есть из негатива после отбеливания проявлялась еще раз тем же черно-белым проявителем и превращалась в позитив. И за зеленым зерном было уже не темное, а светлое пятнышко. И поскольку свет проходил через то же самое окрашенное зернышко-светофильтр, то получался диапозитив в тех самых исходных цветах. Настолько натуральных, что Альфред Стиглиц, увидев их, воскликнул: «Скоро мир помешается на цвете!»

Единственный недостаток способа — снимок надо было рассматривать на просвет или проецировать через волшебный фонарь, и он был в единственном экземпляре. Но последнее можно было легко преодолеть, контактно копируя на такую же пластинку «Автохрома».

Полгода у братьев ушло, чтобы методом проб определить, что самый подходящий материал для зернышек — это картофельный крахмал. Осталось дело за «малым» — сконструировать и изготовить машины для промышленного производства крахмальных шариков величиной в 13-15 микрон, нанесение их на пластинки с эмульсией, прессование и расплющивание. И в этом братья показали себя талантливыми инженерами.

Пробная партия пластинок дала отличные результаты. Реклама на 1907 г. нового изобретения были поставлена на широкую ногу. На обложке журнала «Illustrasion» тиражом 99 тыс. копий была отпечатана первая в прессе цветная фотография короля и королевы Дании, которые в числе 600 гостей присутствовали на презентации пластинок «Автохрома».

Триумф «автохрома»

Автохромный процесс увлек фотографов всех стран своей простотой. По изяществу исполнения это был совершенный на то время процесс цветной фотографии. Получить цветной диапозитив было не труднее, чем обычный черно-белый. Автохромы стали появляться на стендах фотографических выставок.

Машины фабрики Люмьер работали в завидном темпе. В день изготавливали 6 тыс. пластин. За все годы — 50 млн. Их охотно раскупали и любители и профессионалы. «Автохром» взяли на вооружение корреспонденты журнала «National Geographic», страницы которого вскоре стали цветными. Военные фотографы, такие, как Жан-Батист Турнассу, во время Первой мировой брали автохромные пластинки на передовую и приносили впечатляющие цветные снимки.

Французский банкир и филантроп Альберт Канн задумал в 1920 г. создать всепланетный архив цветных диапозитивов и направил несколько десятков фотографов на пять континентов. Более 50 тыс. стеклянных автохромовских пластинок до сих пор хранятся в аккуратных деревянных ящичках, в которых собраны чарующие виды пятидесяти стран.

В конце концов, дошли цветные пластинки и до г. Верного.

Эпоха «Автохрома» продолжалась ровно четверть века и закончилась в 1932 г., за три года до того, как фирма «Кодак» выпустила трехслойную цветную пленку «Кодакхром», разработанную двумя любителями, музыкантами по профессии, Леопольдом Маннесом и Леопольдом Годовским. Но это уже другая история.

Постскриптум

Как бы развивалась цветная фотография и просто черно-белая в г. Верном, не будь революции и Гражданской войны — Бог ведает. Сколько бы зримых образов сохранилось для потомков, остается только догадываться и сожалеть. Потому что следующие цветные фотографии, по моим сведениям, появились здесь, в городе с уже новым именем Алма-Ата, спустя долгие сорок лет.

Прежде всего этим мы обязаны фотолюбителю Виталию Федоровичу Билькову, патриарху художественной фотографии Казахстана. С каждым годом все большую ценность приобретает его цветной снимок, сделанный 8 марта 1953 г. в день похорон Сталина. А в те годы редкие корреспонденты ТАСС работали на цветной пленке. Даже фотокорреспондент журнала «Советский Союз» Михаил Николаевич Галкин перешел на цвет спустя несколько лет. Помнится, в 1955 г. он снимал наш судомодельный кружок Дома пионеров будто бы на обложку журнала. Заставил нас всех сбегать за пионерскими галстуками — снимок-то цветной. Правда, мы себя в журнале так и не увидели.

Среди первых «цветников» Алма-Аты следует помянуть Юрия Георгиевича Яневского и Бориса Израилевича Подгорного. Это уж в начале 60-х в цвете стали работать Иосиф Будневич, Кайрат Мустафин, Герман Линкевич, Юрий Куйдин. Сейчас всех мастеров и не перечесть.

Примечательно, что всесоюзную и мировую известность в цветной фотографии заслужили прежде всего и больше всего работы алматинских фотолюбителей. Список наград, начатый серебряной медалью Билькова в Италии в 1969 г., продолженный золотой медалью Розанова и Печканова в 1972 г., насчитывает сейчас 15 международных премий «За социалистическое фотоискусство», 5 Гран-при, десяток золотых и около сотни других наград.

Почему фотолюбителей? Это тема особого разговора.

© Валерий КОРЕНЧУК
Опубликовано в газете «Начнем с понедельника», 7-13 декабря 2007 г.

© 1996 Lyakhov.KZ — Большая энциклопедия Казнета