 |
 
|
|
 Краеведческие очерки В.Н.Проскурина
КАСТЕК – ДЕЛУ ВЕНЕЦ
В середине XIX века военно-политические интересы Российской империи в Средней Азии натолкнулись в горах Тянь-Шаня на претензии старобытной китайской Империи Цин и агрессивную экспансию молодого Кокандского ханства.
Завоевание Киргизии Кокандским ханством Причём кокандские войска ничуть не смущало то, что пройти маршем по горной дороге из Чуйской долины в Илийскую протяжённостью более 200 вёрст было весьма трудным и небезопасным предприятием!
Всего за пять лет – с весны 1854 года до мая 1859-го – население укрепления Верного с примыкающими к нему Большой и Малой Алматинскими станицами и Татарской слободой выросло до 5000 жителей. При этом все понимали, что коварный враг не оставит первопоселенцев в покое – и пощады не будет никому. Постоянных поселений у дулатовских киргизов здесь не было и назывались они по-походному – становища или ночлеги. Первым был бивак на реке Каскелен в 28 с половиной верстах от Верного, затем шли становища на реках Каргалы, Кастек, Бугумуюз, Джаманты и Каракунуз. И в семи переходах (165 вёрст) появлялась первая кокандская крепость – Токмак. В это непростое время (приказ был подписан 19 июня 1858 года) начальником Алатавского округа и приставом киргизов Большой орды и назначается майор Герасим Алексеевич Колпаковский. Для рекогносцировки верхней части Чуйской долины и расположенных там крепостей Токмак и Пишпек, главных форпостов кокандцев, был сформирован отряд под командованием войскового старшины подполковника Семиреченского казачьего войска Дмитрия Афанасьевича Шайтанова. Отряд включал две роты пехоты, сотню казаков, два горных орудия и два ракетных станка, за научную же часть экспедиции отвечал штабс-капитан генерального штаба Михаил Венюков, командированный в Алатавский округ для руководства топографическими съёмками в Заилийском Алатау и бассейне Иссык-Куля.
Правый верхний угол карты, сделанной в 1875 году Юджином Скайлером, первым американским дипломатом, посетившим Среднюю Азию Российской империи Выступив из Верного 12 мая 1859 года, 17 мая отряд подошёл к подошве Кастекского перевала, где и заложил в 82-х верстах от Верного передовое укрепление Кастек. Сохранилась переписка, где Венюков просит Колпаковского выделить для возведения казарм опытных мастеровых (пофамильно!) – из числа тех, кто строил укрепление Верное. Через 10 дней отряд, перемахнув через перевал, спустился в долину реки Чу и, осмотрев Токмак, двинулся по правому берегу к Пишпеку. Выдержав по пути две атаки кара-киргизов, отбитых с большим уроном для нападавших, 10 июня разведчики подошли к Пишпеку. Проведя рекогносцировку местности, в обратный путь отряд отправился через перевал Курдай. Оставив часть отряда в Кастеке – достраивать укрепление, с остальными силами Шайтанов и Венюков возвратились в Верное.
На военном совете командующий поставил задачу закончить возведение укрепления Кастек, редута Саурук и наблюдательного пикета Узун-Агач (эти работы завершились в сентябре 1859 года), чтобы активнее противодействовать враждебным, но несогласованным набегам кокандцев, сарыбагишей и дулатовцев. Также Гасфорт наметил поход на крепости Токмак, Пишпек, Мерке и Аксу-Чалвар, предварительно устроив съезд начальников притяньшаньских родов и «…дав им надлежащее внушение, советы, поощрения с обычным угощением». Также султаны, бии и джигиты, принимавшие участие в совместных походах, получили чины, медали, почётные кафтаны, похвальные листы… Через год, 11 июня 1860 года, Гасфорт вновь прибыл в укрепление Верное вместе с назначенным командующим всеми войсками Заилийского края полковником Аполлоном Эрнестовичем Циммерманом. Главную силу этих войск составляли 8-й и 9-й Сибирские линейные батальоны (всего до 2 тысяч воинов), совместно с которыми действовала конная милиция киргизов под началом султана Тезека численностью до 200 всадников.
Впереди отряда Колпаковского выступила инженерная команда подпоручика Модеста Гаккеля (офицеры Титов, Аполлон Каменноградский, братья Николай и Фёдор Криштановские). Переправу через реку Чу организовали артиллеристы капитана Василия Обуха. 26 августа комендант Токмака Ханкула сдал крепость без кровопролития, после чего она была, по военным традициям, разрушена сапёрным поручиком Власом Титовым. 4 сентября 1860 года после пятидневной осады пал и Пишпек.
Когда основные российские силы находились после похода в отпуске, Малля-хан собрал в Пишпеке объединённое войско кокандских, ташкентских и кураминских нукеров, возглавляемое восемью пансат-баши (под началом у каждого пансат-баши было до 500 воинов). Впервые в Средней Азии был сформирован регулярный кокандский батальон, сарбазов одели в красные кафтаны и мерлушковые шапки. К этому войску присоединились и 12 тысяч андижанцев, руководимых киргизом Алим-беком. Затруднительно в точности определить силы неприятеля, да, вероятно, и сам неприятель не знал их, потому что сарты шли кто по приказанию, кто по охоте, а кто и сам по себе, никому не подчиняясь, тащась мародёрами за войском в надежде на поживу. Вспомним 4 октября 1860 года – тот роковой день, когда у разрушенной летом войсками Циммермана крепости Пишпек собралось кокандское войско. В эти напряжённые дни Колпаковский сделал выговор назначенному комендантом крепости Кастек подполковнику Экебладу – за то, что тот не донёс вовремя о побеге киргизов-лазутчиков, в подробностях описавших неприятелю бедственное состояние заилийских войск. Находившаяся в 80 верстах от Верного крепость первой могла подвергнуться нападению, поэтому вокруг укрепления было приказано выставить днём пикеты, а ночью добавить к ним и секреты.
План сражения под Узун-Агачем 19-21 октября 1860 года К 10 октября противостоящие противнику войска Заилийского отряда были распределены следующим образом: в передовом укреплении Кастек – две роты, казачья сотня (неполная, в 83 казака из положенных по штату 133-х), три батарейных (без лошадей) орудия и два ракетных станка с пешей прислугой, в Узун-Агаче – одна сотня, в Каскелене – одна сотня и 2 ракетных станка, в укреплении Илийском – один взвод, в Верном – 6 с половиной рот пехоты, 3 сотни, 3 батарейных, 4 конно-лёгких и 2 лёгких пеших орудия. Оставив в Верном две роты слабого состава, остальные войска, начиная с 14 октября, командиры начали направлять эшелонами на Кастек, выводя людей до рассвета и по возможности тихо, чтобы не тревожить население. Из Верного на Узун-Агач вышли сотни есаулов Александра Усова и Николая Бутакова, сотника Владимира Жеребятьева и хорунжего Гаврилы Лязгина под общим командованием подполковника Шайтанова.
Решающий бой состоялся 21 октября на выходе из ущелья реки Кара-Кастек. Господствующая над равниною высота была занята сарбазами число около тысячи. Да и другие холмы были заняты кавалерией и пехотой кокандцев и киргизов. Отряд Колпаковского оказался в окружении… Обстреляв высоту огнём артиллерии, русские войска двинулись вперёд. Сарбазы были сбиты, артиллерия с большими усилиями взобралась на гору, оставив у подошвы два завязших в грязи орудия. Но с соседних возвышенностей на помощь уже спешили новые неприятельские орды. Офицеры, бывшие в цепи, воодушевляя нижних чинов собственным примером, в упор били кокандцев из револьверов. Картечный огонь артиллерии, бившей прямой наводкой, вырывал из толп нападавших сразу по десятку человек. Подобная участь постигла и другую колонну сарбазов, наступавшую смело и торжественно – с барабанами, трубами и распущенными значками. Поражение кокандцев стало неизбежным. Вялые отступающие толпы напоминали более театральных статистов, нежели действующих воинов… Занятие горы и отражение общей атаки кокандцев стоило отряду 15 человек убитыми и ранеными. Сам подполковник Колпаковский был контужен, после чего общее командование отрядом взял на себя подполковник Шайтанов. Утомлённый девятичасовым боем с противником, превосходившим его по численности в двадцать раз, русский отряд отказался от преследования (на каждого солдата оставалось от 5 до 10 патронов). После 44-вёрстного форсированного перехода основных сил неприятель был встречен в долине Карасу (по военным донесениям – река Котурганка) – и отступил в соседнее урочище Каракастек. Отдохнув немного, русские войска пополнили боезапас и продовольствие и продолжили движение на Кастек. Пройдя до Саурукова кургана в Узун-Агаче, Колпаковский выслал сотню казаков, дабы отвезти раненых в Кастек и доставить оттуда патронов. Киргизы зажгли скирды заготовленного здесь сена и пустили пал, но ветер погнал его в другую сторону. Дождавшись патронов, отряд пошёл опять на Узун-Агач, куда прибыл поздно ночью, не встретив в пути ни одного неприятеля…
Николай Каразин. «Трёхдневный бой под Узун-Агачем. Сотня Бутакова выручает стрелков Сярковского». 1891 Памятный бой под Узун-Агачем завершился в день Казанской иконы Божьей Матери или, как иногда говорят, Осенней Казанской – 22 октября, или 4 ноября по новому стилю (впоследствии и село Узун-Агач было переименовано в Казанско-Богородское). Потери с российской стороны составили два убитых казака, 26 раненых и 36 контуженых солдат и офицеров. В тот же день с донесением к Гасфорту отправился подпоручик Александр Снессорев, за 11 дней непрерывной скачки преодолевший путь до Омска. Впоследствии на реляции корпусного командира об Узун-Агачском деле император Александр II изволил написать: «Славное дело. Подполковника Колпаковского произвести в полковники и дать св. Георгия 4-й степени. Об отличившихся войти с представлением и всем штаб и обер-офицерам объявить благоволение в приказе, а нижним чинам дать по одному рублю серебром на человека. Знаки отличия военного ордена выслать генералу Гасфорту, согласно его желанию». Не остались без высоких наград и другие отличившиеся: подполковник Дмитрий Шайтанов получил орден св. Станислава 2-й степени с мечами, прапорщик Коджегул Байсеркин – тот же орден 3-й степени с бантом, ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами удостоились есаул Николай Бутаков, поручик Валериан Соболев и хорунжий Андрей Ростовцев, ордена Св. Анны 3-й степени с мечами – есаул Александр Усов, подпоручики Гилярий Сярковский и Северин Шанявский, золотой нашейной медали «За храбрость» на георгиевской ленте – капитан Аблес Аблиев. Сразу 30 пехотинцев, казаков и пушкарей были удостоены ордена Св. Георгия 4-й степени (по четыре – на роту пехоты, по три – на казачью сотню и по два – на взвод артиллерии). Из жителей станиц Семиречья георгиевскими кавалерами стали: Павел Набоков, Иван Седельников, Алексей Чеусов, Гарифулла Зелимханов, Фёдор Ульяшев, Семён Крюков, братья Иван и Андрей Лебединские – из станицы Больше-Алматинской, Николай Угрюмов и Иван Шаповалов – из станицы Каскеленской, Захар Бедарев и Андрей Монастырёв – из станицы Софийской. Были и другие награды: например, штабс-капитан Василий Обух был удостоен Золотого оружия «За храбрость», а сотнику Владимиру Жеребятьеву выданы 200 рублей серебром. Солдатам и офицерам стрелковой и 2-й рот 8-го батальона и 3-й роты 9-го батальона 25 октября 1861 года были пожалованы на папахи знаки с надписью «За отличiе въ 1860 году». Отличившиеся в деле против кокандцев семиреченские киргизы (казахи) – почётные, старшие и волостные султаны, бии, гражданские лица Алатавского управления – были удостоены повышения в чине и награждены отечественными орденами для нехристиан (без креста и девиза «За веру и верность») – Св. Анны, Св. Станислава и Св. Георгия 2-й степени (с ношением наград на шейной ленте), а также медалью «За усердие».
Лишь 5 октября 1904 года на её месте началось сооружение 20-метрового гранитного обелиска по проекту архитектора Александра Ивановича фон Гогена. Подрядчиком был представитель известной в Верном купеческой семьи Радченко (Родченковых) Ф.Радченко, непосредственно строительными работами занимался архитектор Сергей Константинович Тропаревский. 1 августа 1905 года в присутствии участников памятного боя, родственников героев сечи, просто семиреков-станичников состоялось торжественное открытие памятника. Однако с установлением в Семиречье Советской власти, 8 июня 1921 года, здесь состоялся другой праздник — бедноты, в программе которого, кроме байги и традиционного дастархана, значилось разрушение исторического памятника. Под ударами героя-молотобойца Камалетдинова и его революционных товарищей были сбиты и бесследно исчезли чугунные доски и медальоны с именами и портретами участников битвы. Ушли на металлолом трофейные кокандские пушки, скреплённые цепью. И доблестный символ сечи — орёл, терзающий на вершине памятника карту владений Кокандского ханства…
И пошли потоком они грохотать Об Узун-Агачском сражении написано много, но, помимо двух источников, указанных выше, назову три дореволюционных издания – «Завоевание Туркестана» (СПб, 1902) Константина Константиновича Абазы (1841–1905), «История Семиреченского казачьего войска» (Верный, 1908) Николая Васильевича Леденёва (1863–?) и «Узун-Агачское дело: Историческая справка к пятидесятилетнему юбилею 21 окт. 1860-1910 гг.» (Верный, 1910) Владислава Ефимовича Недзвецкого (1856–1918). Да и памятник, несмотря на попытки Советской власти уничтожить свидетельства «проклятого прошлого», не только устоял под натиском вандалов, но и был восстановлен в 2007 году (см. «Победа казаков и казахов»).
© Владимир ПРОСКУРИН
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
