|
|
содержание |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Творчество В.Н. Проскурина |
|
|
|
|
|
Творчество других авторов |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Vernoye-Almaty.kz – Очерки истории Алматы |
|
Краеведческие очерки В.Н. Проскурина
ЩЕДРЫЙ ХРАНИТЕЛЬ
топятидесятилетию историко-географического недоразумения, одного из случившегося в хронике
миллионного Алматы, а именно – основанию казачьего поселения в Заилийской долине», как
выразился городовед Владимир Проскурин, проживающий ныне в Берлине, он посвятил свою новую книгу,
увидевшую свет в издательстве «Маматай» благодаря спонсорской поддержке друга. Книга
выставлена на традиционной ярмарке «Шанырак-2004». Рабочее название сборника статей
«Прогулки по городу-саду», по мнению главного редактора Эдварда Кульбаева, соответствует
структуре книги: краеведческие очерки расположены в алфавитном порядке – от А до Я:
«Это городские события, лица и судьбы, богато иллюстрированные из личного архива автора».
Сегодня предлагаем вниманию читателей сюжет из очерка. Он посвящен писателю Юрию Домбровскому,
певцу ушедшей Алма-Аты, города, под одним из его прежних, колониальных названий…
Повернув за угол, я увидел совершенно неожиданное. Высоко, над мощным фундаментом, на белой стене
алма-атинского дома, прилепилась черная мраморная бабочка (перекресток старых улиц Кирова и Мира).
Вблизи распластанные крылья пришелицы расписаны понятными рубленными строчками, мол, в этом доме
в 50-е годы жил… Еще ниже, спускаясь печатным шрифтом к прохожему, отмечено, кто именно –
видный русский советский писатель Юрий Осипович Домбровский. Крайних дат его жизни на доске
не замечено, что, по-видимому, говорит о вечности бытия писателя.
Сей своеобразной двуязычной мемориальной доски Ю.О.Домбровский удостоился шестьдесят лет спустя,
когда впервые попал в Алма-Ату, в этот необычный город, по его собственному признанию, не похожий
ни на один из городов в мире. Алма-атинцы вправе считать причудливого дядю Юру своим земляком.
В начале 30-х он, студент ГИТИСа, без каких либо на то оснований был сослан по 58-й статье УК РСФСР
в степной аул близ Алма-Аты. Добившись права жить у тетки в столице республики, работал научным
сотрудником в Центральном музее Казахстана, участвовал в археологических раскопках (в одном из личных
листков Домбровский укажет: «Мной открыт древний город, на раскопки которого была организована
специальная экспедиция. Имею ряд научных работ по истории»). Он вникал в прошлое города,
и не было пригорка в его окрестностях, дома, здания, улицы или арыка, о которых он не знал бы столько,
сколько неведомо его старожилам. Он учил детей в школах, читал лекции в театральной студии, писал
стихи, романы, переводил книги казахских литераторов. Отсюда, из Алма-Аты, его не однажды изгоняли
в разные населенные пункты страны ГУЛАГ, и сюда же он возвращался – больным и битым, если
не отбыв срок, то будучи списанным за ненадобностью.
Давно шли, затухали и вновь разгорались дискуссии об открытии и литературного музея, и мемориальной
квартиры, и даже памятника писателю. А то, что трафаретно отмечено на мраморной доске, –
развесистая клюква…
Во-первых, Юрий Осипович, несмотря на московскую прописку, жил в нашем городе вместе с героями
своих романов не только в указанный на доске срок, а гораздо дольше, образно – всю жизнь. В городе,
который стал для него и наказанием, и спасением. Здесь Домбровский дружил с режиссером Штейном
и писателем Ановым, почитал Ауэзова и Никольскую, был близок с Аймановым и Оленевым-Антощенко,
постигал творчество Калмыкова, был не разлей вода с Шуховым и Косенко, жил одним дыханием
с Симашко и Гертом, писал о Хлудове, Кастееве, Степанове. Он сумел воспеть архитектурное великолепие
зенковских строений старого города и тех удивительных, духовно наполненных людей, что жили и продолжают
здесь жить. Правда, друзья-товарищи были разные. Когда кормиться было нечем, давние знакомые во всех
редакциях, отводя в сторону глаза, блудливо бормотали о чудовищно тяжелых временах и зыбкости своего
рабочего места. И тогда беспашпортный Домбровский скрывался под придуманными псевдонимами. Вышедшие
в свет таким образом произведения он подписывал неизменно единственному другу Касе Айналайн –
любимой из своих верных кошек. Вот и выходит, что надпись на мемориальной доске – сущая кривда
(успеха и славы венок тяжелой печалью прострочен: и раньше ты был одинок, теперь ты еще одиноче).
Кстати, и в шутку и всерьез трудно согласиться и с шаблонной формулировкой «русский писатель».
Невероятный выдумщик Домбровский напридумывал себе и размножил массу анкет-автобиографий, где
с легкостью менял день и год рождения, социальное положение и национальность, на время становясь
то евреем, то великороссом, то потомком цыганского барона Гедала. Последняя легенда о происхождении
нравилась Юрию более всего, и он часто, особенно в крепком, дружеском застолье, рассказывал о своих
бессарабских корнях, о приключениях родного табора, с непременным угоном лошадей и роздыхом
у далеких костров.
В биографии писателя находим и мистическое – замешанный на цифре 9 житейский сюжет:
родился в 1909; отец, самый близкий на свете человек, умер в 1919; первый крупный роман опубликован
в 1939; в том же году разгон участников 2-го съезда писателей Казахстана и, как следствие, арест
Домбровского. Ровно через десятилетие ему предъявлены новые обвинения. В 1959-м состоялась первая
послелагерная публикация романа «Обезьяна приходит за своим черепом»; в 1969-м в Нью-Йорке,
Торонто увидел свет «Хранитель древностей», с годами «Факультет ненужных вещей».
В 1978-м, не дотянув немного до магической девятки, писатель закончил земной круг в Москве.
Во-вторых, если говорить об открытии мемориальной доски, можно ли так обыденно утверждать
Домбровского видным советским писателем, когда он сполна испытал методы соцреализма на Колыме
и Дальнем Востоке, в страшных бараках Тайшета. Доходяга, вышвырнутый на умирание, выносит из ворот
лагеря замысел антинацистского романа «Обезьяна приходит за своим черепом». Арест
и посадка в послевоенные годы, время борьбы с космополитизмом оборачиваются дилогией
«Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей», изданной в 30 странах
мира, лучшая из литературных произведений ХХ столетия, которая, по словам критиков, потрясла основы Кремля.
В жизни Юрий Домбровский был очень разный. Один – когда вальяжно появлялся в московском
Доме литераторов, другой – серьезно штудирующий книжные богатства Казахстана, третий –
некий странный, всклокоченный человек, рассеянно бродивший по улицам Алма-Аты. Обыкновенно с чайником,
в поисках свежего пива. О том, что он писатель, почему-то знали все, хотя никто его книг не читал.
И само понятие это применительно к типу в замызганном, жутко мятом белом костюме вызывало у людей
приятное ощущение своего превосходства над ним.
Домбровский любил повторять, что правда – есть красота жизни.
И последнее, что касается наших спутниц – правды и кривды. Коммунальная гостиница №4,
где жил Юрий Домбровский, откуда увозил его в неизвестное черный воронок, находилась в те старые
годы не по улице Кирова, а на перекрестке Виноградова и Интернациональной (коммуналка, наполненная
бесприютными людьми, давным-давно снесена).
Постепенно исчезали так и не отмеченные в камне и бронзе многие алма-атинские адреса, где
снимал угол с койкой видный советский писатель, – весь старый город, дом за домом, квартал
за кварталом. До основания (ходила байка, что в московской квартире писателя на стене вместо
обывательского ковра было им прибито окно со снесенного алма-атинского дома, с причудливой резьбой ставен).
Но остался чудом от верненского наследия собор, что в городском парке, некогда музейная обитель
Юрия Домбровского (о храмоздании писатель отзывался особо: «Он висел над всем городом –
высочайший, многоглавый, узорчатый, разноцветный, с хитрыми карнизами, с гофрированным железом крыш,
с колокольней, лестницей, целой системой лестниц, переходов и галерей – …настоящий храм
Василия Блаженного»). С великой радостью и здесь, в сердце города, можно было устроить уголок
писателя Домбровского, по старой традиции с портретом в окладе. Или установить на звоннице пусть
малый, но памятный колокол Домбровскому, с витиеватой надписью о певце ушедшей Алма-Аты (может быть,
в сонме славных имен достопамятных алма-атинцев).
Опубликовано в газете «Новое поколение», 29 октября 2004 г.
|
|