Vernoye-Almaty.kz – Очерки истории Алматы

КАК ФРАНЦУЗЫ В КРАЙ СЕМИ РЕК ХОДИЛИ

Здесь находилась областная администрация; в Ташкенте – краевая резиденция губернатора, финансовые, почтовые, хозяйственные учреждения. Там можно было уладить все экспедиционные проблемы, получить разрешение на проезд, оказать необходимую медицинскую помощь, обменять валюту на российские рубли или туркестанские тилля, на ямбовое серебро, слитки которого имели хождение повсеместно. В Верном, центре семиреченского казачества, обыкновенно снаряжался конвой экспедиции, набирались толмачи, проводники, знатоки местных условий. Таким образом экспедиции учёных были, скорее, визитами вежливости, чем необходимостью изучения Семиречья.

Однако первые французские экспедиции в Заилийский край носили не только ознакомительный характер, но и научный. Учёные проводили необходимые для успеха экспедиции историко-географические и этнографические наблюдения, топографические съёмки и фотофиксацию объектов изучения, составляли коллекции флоры и фауны.

Путешествие 1877 года возглавил учёный-востоковед Шарль-Эжен де Уйфальви. Он и его жена Мари Бурдон в 1876-1878 годах совершили длительную поездку по Западной Сибири, Восточному Казахстану, Средней Азии, во время которой посетили Верный и другие поселения Степного края и Туркестана. Уйфальви восторженно писал о своей спутнице, которая сопровождала мужа верхом в тысячевёрстных, порой опасных и трудных азиатских походах. Она «…истинная парижанка… и я совершенно уверен, что любая француженка на её месте поступила бы так же».

Французский путешественник был родом из Венгрии, потому настоящее имя его – Кароли Уйфальви фон Мезёкёвезд (Károly Újfalvy von Mezőkövesd. Его пристрастия учёного лежали в области изучения и преподавания восточных языков. Кыпчакские корни и терпкий запах азиатской полыни влекли его в неизвестные страны. Уйфальви состоял членом Академии наук Венгрии, ряда научных обществ, в том числе географических, Парижа, Амстердама, Будапешта. Его любимым поэтом был сородич Шандор Петёфи, и увлечение переводами поэта была второй страстью.

Супруга Уйфальви мадам Бурдон также известна в прошлом столетии как переводчик, литературовед, писательница. Свои романы, написанные на основе дорожных впечатлений, часто заканчивала призывом к соотечественницам совершать дерзкие, порой необдуманные поступки, присущие настоящей женщине. Она писала: «Путешествуйте, дамы, путешествуйте! Вы увидите, что нет ничего лучшего на свете, чем бывать в дальних краях и особенно возвращаться оттуда».

В 1879 году в Верном был образован Статистический комитет, объединивший пытливые умы Семиречья. Непременным и бессменным секретарем Комитета состоял В.Е.Недзвецкий, его помощниками – фотографы Лейбины, медик Н.Л.Зеланд, лесоводы Баумы, архитектор П.В.Гурдэ. Последний открыл науке археологическое городище пра-Алматы, на что ссылается в своих работах востоковед академик В.В.Бартольд. Сотрудники статкомитета выпускали обширную историко-географическую, экономическую, справочно-энциклопедическую, учебно-методическую, познавательную литературу, ценность которой очевидна и в наши дни.

Весьма колоритной фигурой в Верном 1872-1885 годов был Ян Козелл-Поклевский, польский инсургент, известный под повстанческим именем полковника Скала, а в России – как Иван Иванович. После поражения антицарского движения он эмигрировал в Париж, где вошёл во франко-польский комитет для раздачи пособий жертвам, их семьям, принимавшим участие в вооруженном мятеже. После Седанской битвы поступил на службу французскому правительству. Прошёл путь от командира бригады до помощника начальника штаба 24-го корпуса. С окончанием франко-прусской войны он оседает в Париже, посещает эмигрантский кружок. Здесь его знают давно, ещё с 1861 года, когда Козелл-Поклевский в ожидании революции имел встречи с руководителем польского восстания 1863 года Сигизмундом Сераковским.

Но дым Отечества оказался слаще воздуха Елисейских полей, и он принимает трудное решение вернуться в Россию. На родине легендарного полковника повстанческих отрядов Скалы и бывшего французского генерала разжаловали до рядового казака Семиреченского войска. После суда он появился в Верном в первых числах октября 1872 года. Краевед Н.П.Ивлев полагает, что история его военно-политической карьеры на фоне бурных событий 60-х годов в Царстве Польском, сложные перипетии жизни, устройство быта и семьи – замечательный и невыдуманный сюжет, достойный разве что Дюма-отца.

Губернатор Семиречья Герасим Алексеевич Колпаковский, принимая в штат Козелла-Поклевского, своё решение обосновал тем, что «…по недостатку в распоряжении администрации, я полагаю возможным воспользоваться познаниями возвратившегося из Парижа и помилованного эмигранта Паклевского-Козелло… прошу поручить ему составить проекты и сметы на постройку постоянного моста через реку Или и на разработку дороги по направлению от Кастека на урочище Сарымсакты».

Несколько отойдём от темы повествования, чтобы отметить разнообразный талант бывшего польского инсургента и эмигранта-парижанина. По его проектам в урочище Сарымсакты возникает город Пишпек (ныне – Бишкек, столица современной Киргизии), в урочище Усек – город Джаркент. Он строил дороги, ныне Алматы – Бишкек, через перевал Курдайский (до этой поры дорога в Чуйскую долину вела через перевал Кастек), мосты, инженерные сооружения (каменотесная мастерская и известковый завод в Каскеленском ущелье; в Верном – чугунолитейные печи, гостиный двор (ныне Центральный рынок), каналы и фонтаны (Головной арык, что и сегодня течет вдоль проспекта Абая, пруды в Казенном саду. Здесь проводила досуг интеллигенция города; устроила себе буфет, танцевальную площадку, бильярд, теннисные площадки). Козелл-Поклевский стоял у истоков пароходства на Или; с компаньоном Валиахуном Юлдашевым, купцом первой гильдии, 14 марта 1883 года спустил на воду первый в крае пароход «Колпаковский».

Словом, семиреченская администрация буквально эксплуатировала обширные знания Козелла-Поклевского, готовность выполнить любой инженерный труд, его финансовые затруднения и общественное положение ссыльного и эмигранта. Судьба жестоко отнеслась к его творческому наследию. Его лучшие архитектурные творения, посвященные городу Верному, были полностью разрушены во время известного землетрясения 28 мая 1887 года. Дата, после которой город ещё долго не мог оправиться и только в следующее десятилетие постепенно возродился из праха.

В 1885 году Козелл-Поклевский издал книгу «Новый торговый путь от Иртыша в Верный и Кульджу и исследование реки Или на пароходе «Колпаковский». Она с годами стала библиографической редкостью. О себе он полушутя-полусерьезно пишет: «С Туркестаном я имею давние связи. Ополячившиеся мои предки – выходцы из азиатских просторов. Я же волею судеб возвращён на родину предков, чтобы содействовать своим сородичам-туземцам приобщиться к европейской цивилизации».

Продолжили славный список семиреченских путешествий ученых Франции три посещения Бонвало. В 1880-82 гг. его экспедиция впервые отправилась в дебри Нагорной Азии. Пьер-Габриэль-Эдуард Бонвало и его спутник Гийом Капю посетили Верный, проезжая почтовым трактом Омск – Семипалатинск – Ташкент. Капю в дорожном дневнике 1881 года оставил свое ощущение от встречи с городом и его горожанами. Он пишет: «Верный обладает красотой альпийского пейзажа, которого нет ни у одного другого туркестанского города. После долгого отсутствия свежей зелени эти широкие улицы, в тени высоких вязов, тополей, ив и белых акаций, эти ущелья, откуда зелень словно растекается рекой, и, наконец, этот угрюмый величавый пояс, с огромными лесами хвойных деревьев, берез и ясеня, окружающий город со стороны Алатау, представляют отрадную панораму для наших глаз».

Во время пребывания в Верном высокие гости побывали с лекциями в сословных клубах и учебных заведениях. Капю замечает, что «…юные казахи в Верненской гимназии поразили нас своей воспитанностью и сообразительностью; своими ответами. Они обладают особой склонностью к математике и рисованию. С первого взгляда эта последняя способность кажется действительно поразительной, но если вдуматься, то чувство силуэта и формы должно неизбежно совершенствоваться и передаваться по наследству у людей, которые, разъезжая по Степи, не имеют других ориентиров, кроме формы холмов, силуэтов кустарников и линии горизонта».

Отметим, что в 1881 году мужская гимназия была реформирована в полное восьмиклассное учебное заведение и готовилась к первому выпуску питомцев. Казахские девочки, дочки государственных служащих, начали поступать в гимназию только с 1900 года. Штат гимназии состоял из директора, инспектора и воспитателей, законоучителя, преподавателей наук и языков, учителей чистописания и рисования, гимнастики, пения и музыки. Казахские дети были вольны в выборе предметов, особенно древних языков. Способности в области рисования среди учеников развивали самобытные художники Г.В.Глушков, К.А.Ларионов, Н.Г.Хлудов. В начале прошлого столетия здесь преподавали точные науки Н.П.Королинский, братья Георгий и Дмитрий Метелицыны, Л.Н.Нахтман; французский язык – П.В.Гурдэ, Н.И.Королькова, Л.И.Степанова.

Весной 1886 года Бонвало вновь побывал в Туркестане, включив в экспедицию известного французского художника Пепена. А годы спустя (в 1889 году) Пьер Бонвало посетил Верный вместе с принцем Генрихом Орлеанским (1867-1901) после трудного, но весьма благотворного путешествия по Тибету. В историю географических открытий вошло также имя проводника экспедиции, уйгура Абдулсати Юсупова. Последний закончил Верненскую школу переводчиков и проводников – т.н. «Кульджинскую канцелярию», – организованную востоковедом и чиновником семиреченской администрации Н.Н.Пантусовым. Собирательный образ питомцев школы Пантусова воплотил в характере героя степных рассказов Жаксыбая крупнейший писатель 20-го столетия Владимир Набоков.

Весной 1887 года произошло крупнейшее землетрясение в Семиречье, эпицентром которого был город Верный и его окрестности. Поселение, уютно расположенное в Яблонной долине Заилийских гор, практически перестало существовать. Дальнейшее строительство в городе диктовалось «Правилами о возведении зданий, наиболее устойчивых от разрушительных действий землетрясения на основании науки и опыта», рекомендациями профессора И.В.Мушкетова, специально посетившего разрушенный стихией край. Одним из учредителей «Правил…» и деятельным членом Комиссии для выработки и определения типа построек в Верном был в ту пору городской архитектор Поль Гурдэ (Paul Basil Lionel Gourdet) (Париж,1846 – Петербург, 1914).

Поль Гурдэ, или, как его прозвали на русский манер, Павел Васильевич, возводил (до землетрясения 1887 года) здания мужской гимназии и губернаторского дома, а после проектировал, составлял планы и сметы, вел техническое наблюдение за производством работ зданий пожарной охраны, мужской и женской гимназий, Покровской церкви и других «градоверненских храмов». Профессор архитектуры В.А.Нильсен замечает, что типовые проекты общественных зданий предназначались для Ташкента и новых городов Туркестанского края, что на разных периодах строительства в них принимали участие С.Янчевский, А.Бенуа, Г.Сваричевский. Но «…архитектура Верненской гимназии отличается от ташкентского оригинала применением оштукатуренных фасадов с более тонким рисунком деталей, осуществленных под руководством П.В.Гурдэ». Ему принадлежит оригинальное направление в аранжировке города, когда стены, крыши, иные элементы общественных и жилых зданий раскрашивались в определенные тона.

В формулярном списке «француза на русской службе», любезно приглашенного Верненской городской думой на должность архитектора, сказано, что образование (педагогическое, техническое, художническое) он получил в Парижском лицее и Инженерном училище. Однако справок о происхождении, вероисповедании и воспитании на руках не имел, что вызывало кривотолки в провинциальном обществе. Несмотря ни на что, строил он много, совмещая градостроительную деятельность с преподаванием в гимназии. Между прочим, он учил будущего «красного маршала Страны Советов» Михаила Фрунзе и участника «белого движения», героя Франции, – как его называли, «казак над Верденом», – легендарного летчика Николая Федорова, из знаменитой эскадрильи «Аист». Первому французский язык не пригодился, а вот второму был необходим, как глоток живительной воды.

Есть данные о том, что Гурдэ приехал в Туркестан для организации ткацкой шелковой фабрики. Но ташкентский предприниматель оказался неудачливым. В октябре 1879 года по рекомендации Г.А.Колпаковского, которому обязаны многие таланты Туркестанского края, он был назначен младшим инженером Семиреченского строительного отделения; с годами быстро продвинулся по службе, став начальником строительного отделения, с 1883 года бессменным городским архитектором Верного. Любопытно, что Гурдэ при этом пробует свои силы и в юриспруденции. И небезуспешно. Решив как-то в пользу казаков Больше-Алматинской станицы земельный вопрос, он получил звание Почетного гражданина, а одна из улиц Верного стала называться именем Гурдэ (ныне Валиханова и бывшая Красина). Он жил на собственной улице, имея дом и подворье (на этом месте возведена в наши дни гостиница «Отрар»).

Гурдэ много писал на страницах печати о производительных силах края, в частности убеждал в необходимости проведения железной дороги, чтобы умножить тем самым экономику Туркестана и Сибири на благо и процветание России. Наш француз был участником Парижской всемирной выставки 1900 года. Хотя тому нет прямых документов, однако по сообщению В.Е.Недзвецкого он составил для экспозиции выставки карту полезных ископаемых, минеральных богатств, памятников природы Семиречья.

Отметим также его увлеченность биографией губернатора Колпаковского; после кончины Герасима Алексеевича Гурдэ проектировал скульптурный образ, собирал эпистолярное, военно-научное наследие покойного. А еще Гурдэ – автор первого герба Верного, создатель местной символики.

В мае 1893 года Техническо-строительный комитет МВД выдал Гурдэ свидетельство на право производить строительные и дорожные работы в Российской империи. В документе, правда, оговаривалось, что «…свидетельство это не может служить для означенного лица видом на жительство и не дает права именовать себя инженером или архитектором, а также занимать технические должности с правом государственной службы…». Высокая казуистика способствовала новым нападками со стороны сослуживцев (вплоть до ареста его личных чертежных принадлежностей!). Да и прибытие в Верный дипломированных специалистов предрешило в начале двадцатого столетия архитектурную судьбу Поля Гурдэ. Имя его до сих пор неизвестно даже историкам архитектуры. По грустной иронии все постройки зодчего Гурдэ связывают с именем его соперника Андрея Зенкова, который прибыл после учебы в Верный в 1898 году на должность военного инженера. Последний донимал его вымышленными допросами и публичными оскорблениями. В конце концов П.В.Гурдэ оставил службу и переехал в Петербург. Здесь он скончался в конце июня 1914 года. 4 июля в местной печати промелькнул некролог, в котором сказано: «В Петербурге скончался Павел Васильевич Гурдэ. Имя его с семидесятых годов известно в Туркестане и особенно в Семиречье. Француз по происхождению, он с ранней молодости и в течение сорока лет отдавал свои силы на служение нашему краю. Семиречье и город Верный могут похвастаться многими проектированными и построенными им прекрасными сооружениями; городское самоуправление видело в нем самого горячего и умелого защитника местных интересов, и Павел Васильевич вполне заслуженно носил звание Почетного гражданина города Верного. Сотням учащихся в верненских гимназиях он памятен как широко образованный, разносторонний и гуманный наставник. Да будет вечная и благодарная память почившему!»

В 90-х годах 19-го столетия Семиречье посещало несколько французских экспедиций. В 1891 году, возвращаясь из Кашгарии, через горы и долины Внутреннего Тянь-Шаня к берегам Иссык-Куля и далее на Пишпек проехала экспедиция Эдварда Бланка (1858-1923). Среди участников кавалькады находился известный фотограф Надар, работы которого украсили путевые дневники, отчеты экспедиций, экспозиции выставок. Благодаря работам светописца, Европа знакомилась с природой и достопримечательностями Степного края, его людьми, их бытом и традициями. В этнографических этюдах Бланк то ли всерьез, то ли шутя описывает шальвары (шаровары) – широкие кожаные штаны кочевников. Он пишет, что подобная одежда в 18-м столетии была узаконена во французской армии, так как была весьма удобна в военных походах.

В 1890-1891 гг. Бланк сопровождал известного шведского исследователя Азии Свена Гедина. По прибытии в Кашгар члены экспедиции были приглашены на прием к русскому консулу Н.Ф.Петровскому. Консул, его жена и сын, секретарь посольства М.Лутш, казачий офицер и конвой из 45 семиреченских казаков составляли, по выражению путешественника, «очень милую небольшую колонию русских в Кашгаре». На средства посольства здесь был поставлен памятник Адольфу Шлагинтвейту, немецкому путешественнику, казненному в 1857 году местным князьком-наркоманом. Между прочим, тайну его гибели раскрыл в свое время Чокан Валиханов, бывший в здешних краях инкогнито.

Здесь же в Кашгаре находились члены другой ученой экспедиции Жюль-Леона Дютрейль де Рена. При встрече они рассказали послу о нескольких месяцах трудного, но весьма интересного путешествия по Восточному Туркестану. Между прочим, их постоянный проводник Атабай однажды (в 1878 году) побывал в Париже. Степняк, в оценке современников, «галантный и расточительный повеса, любитель пошутить и повоображать себя важным господином. Он знал множество способов добывать деньги у других… Впрочем, он не был вымогателем и был почтителен к людям. Он любил благородную праздность городов».

О таинственном исчезновении Дютрейль де Рена и его спутника Ф.Гренара в дебрях Китая мир узнал из газет. Верненцы с неослабным вниманием читали детектив, следя за поисками пропавшей экспедиции. Оказалось, французы отправились из Кашгара в трехлетнее путешествие, проходившее по отдаленным районам Синьцзяна и Северного Тибета. Они собрали богатые коллекции археологических ценностей, в частности древних тибетских рукописей. Но закончилось путешествие трагически. В 1895 году Дютрейль де Рен был убит религиозными фанатиками. Гренару чудом удалось сохранить жизнь, более того, спасти часть материалов экспедиции, издать труды, свои и компаньона.

В том же 1895 году, по возвращении из Западного Китая, Семиречье посетила экспедиция доктора Жана Шафанжона (Jean Chaffanjon). Его сопровождали ботаник Луи Гей (Louis Gay) и зоолог Анри Манжени (Henri Mangini). В отличие от предыдущих путешественников, их маршрут с Иссык-Куля пролегал северным берегом высокогорного «киргизского моря». Участники экспедиции посетили Каракол и его окрестности, могилу Н.М.Пржевальского. (Между прочим, основательиигорода Каракола барон Александр Каульбарс также имеет отношение к Франции. Он весьма колоритная среди географов Азии фигура. Барон служил в военных гарнизонах Семиречья и совершал дерзновенные путешествия в Нагорной Азии. В годы Октябрьской революции первый «министр авиации» России Каульбарс оказался в белой эмиграции и в 1929 году был предан земле кладбища Сент-Женевьев-де-Буа).

Шафанжону и его спутникам был оказан тёплый прием монахами Свято-Троицкого монастыря. О существовании обители ученый мир знал давно. Здесь, по преданию, хранились мощи Святого Матфея, на что указывала карта Мира братьев Крескесов (1375-1377 гг.). Судя по маршрутной съемке, между Иерусалимом и армянским монастырём мелькитов пролегал наезженный путь. Правда, само существование Иссыккульской обители являлось загадкой средневековой археологии. Ну, а современный монастырь был возведён уже в конце 19-го столетия.

Покинув гостеприимную братию, французские путешественники рискнули пройти хребет Кунгей Алатау не традиционным перевалом Санташ, а горным проходом Саты и далее выйти к Илийской долине. Путь этот также был популярен с древнейших времен. Но живописно описал его глазами «туриста, что искал приключений», только Чокан Валиханов, будучи здесь в 1856 году: «С высоты открывается вид на озеро Иссык-Куль. Озеро, сияя чистейшим кобальтом, сливалось с сиянием неба дальним рельефом снежных гор, жаркое, знойнопалящее солнце бросало на долину круглообразные от облаков тени. Мы же стояли на вершине, где было тепла не более как на 6 или 7 градусов. Обыкновенная дорога, вследствие бывшего в горах снега, была закрыта, и мы шли по крутому кряжу гор, рискуя изъяном шеи. Мокрая от снега земля была скользка, лошади наши катились по ней, скользили, бросая копытами в овраг камни, которые с шумом катились вниз, следуя по всем ложбинам, и, не переставая катиться, терялись из наших глаз. Казаки должны были спешиться, между тем как привычные киргизы спокойно, бросив поводья, распевали песни».

Французам оставалось только добавить дорожных впечатлений от увиденных ими Кольсайских озёр, горных долин Чилика и Тургеня. Их путь вдоль подошвы Заилийского Алатау, через станицы и крестьянские сёла Михайловское (Тургень), Надеждинская (Иссык), Софийская (Талгар), постепенно привёл в город Верный. Ещё четыре года спустя, завершая блистательные экспедиции 19-го столетия, Заилийский край посетила экспедиция Анри Сент-Ивье (Henry St. Yves). На этот раз объектом внимания французского учёного оказалось озеро Иссык, изумруд в оправе Заилийских гор, сравнимое разве что с Фирвальдштетским озером в Альпах.

1899 год оказался последним в череде памятных французских экспедиций в Семиречье.

Опубликовано в журнале «Простор», №4 (2001)

© 1996 Lyakhov.KZ — Большая энциклопедия Казнета