 |
 
|
|
 Стихийные явления
СОДРОГАНИЯ ТВЕРДИ И ПОДВИЖКИ ЛЬДОВ
Разумеется, в истории города были и другие землетрясения и сели, не столь известные или вовсе забытые историческим сознанием горожан. Так, по данным Музея истории Алматы, город Верный трясло уже в 1871-м, дважды в 1872-м и вновь дважды в 1874 году. Почти сразу после 1887-го было сильнейшее землетрясение в 1889-м, видимо, слившееся в городской исторической памяти с предыдущим бедствием. Не были исключением и советские времена, когда в алма-атинском регионе отмечались как наиболее сильные землетрясение 1936, 1967 и 1970 годов. Аналогично и круглые даты трагедий озера Иссык (1963) и турбазы «Горельник» (1973) широко освещались прессой этим летом. Землетрясения и наводнения: вместе или поврозь Землетрясения и сели сопровождали друг друга не так уж часто, куда чаще наваливаясь всей своей мощью на наш город по отдельности. Лишь первая и самая ужасная катастрофа 28 мая 1887 года, когда город был разрушен практически дотла подземными толчками, породила также и мощные селевые потоки, нанёсшие немалый вред тому, что ещё уцелело. А вот декабрьское землетрясение 1910 года (оно же за счёт позднейшей перемены календаря январское 1911-го) никакими селевыми потоками не сопровождалось, ясное дело, по причине зимнего времени (разве что снежными лавинами в горах, не достигавшими пределов города). Однако парность землетрясений и селей все равно господствует если не в реальности, то в отражающих её стереотипах. Похоже, что в период после 1911 и 1921 годов в общероссийских познаниях о нашем городе две разные стихии практически слились в одну. В связи с этим можно вспомнить обязательную в советские времена для любых публикаций на селевые темы резолюцию председателя Совнаркома В. И. Ульянова-Ленина на панической телеграмме из Верного летом 1921-го. Споткнувшись о малоизвестное в то время слово «сель», глава Советского правительства задался с вопросом: «Наверное, землетрясение или наводнение?», адресовав его не кому иному, а Ф. Э. Дзержинскому как основателю и главе ВЧК. Видимо, грозная «чрезвычайка» выполняла в те годы также и функции современного АЧС (не зря же в названиях двух ведомств присутствует буква «Ч», и хорошо, что только она одна!). Нам неизвестно, переслали ли легендарную телеграмму также и председателю Реввоенсовета Л. Д. Троцкому (вполне могли, ибо последствия крупных стихийных бедствий сподручней ликвидировать не столько тайной полиции, сколько армии, тем более только-только отвоевавшей). Зато спустя семь лет низвергнутому с вершин власти Льву Троцкому предстояло прояснить ленинский вопрос непосредственно на месте, в алма-атинской ссылке. И вот в соответствующей главе его знаменитых мемуаров «Моя жизнь» мы читаем: «Так прожили мы год в Алма-Ате, городе землетрясений и наводнений» (та же формулировка, но уже не через «или», а с союзом «и»). Город-феникс с контрольным сроком Отметим, что за целый год пребывания знатного ссыльного в городе не произошло ни того и ни другого. В алма-атинской главе «Моей жизни» ни словом не упоминается об огромных валунах, которые мы видим на широко известной открытке начала 20-х годов. Получается, что за короткий срок между 1921-м и 1928 годами все до единого гигантские валуны были без остатка убраны с улицы Карла Маркса (а ведь Троцкий с семьёй жили на соседней улице Красина). Получается, что гигантские валуны без какой-либо техники, одними лопатами и на подводах, все до единого вывезены за город или же прямо на месте закопаны в специально вырытые ямы и разровнены поверху. Точно так же были засыпаны и огромные, в рост человека, трещины на поверхности земли после землетрясений 1887 и 1911 года. Точно так же и в документальном романе Дмитрия Фурманова «Мятеж», действие которого происходит весной и летом 1920 года, герой-автор, повествуя о своём пути из Ташкента в Верный, поминает место своего назначения как загадочный город, известный страшными землетрясениями. Однако по прибытии в город, где он пробыл не менее полугода, писатель-комиссар ни разу не упоминает о том, что видел какие-нибудь следы разрушений (а ведь они должны были, по логике, не только сохраниться, но и быть усугублены последствиями социальных катаклизмов 1914-20 годов). Да ведь даже и видимых следов самого первого и самого разрушительного землетрясения 1887 года уже через восемь лет было не разглядеть, о чём есть литературное свидетельство, хотя и написанное полувеком позже. В алма-атинской главе романа-эпопеи Мухтара Ауэзова «Путь Абая» один из персонажей, давно живущий в Верном, отвечает родственнику, только что приехавшему из безлесных семипалатинских предгорий Чингистау, на его вопрос о том, почему здесь все деревья на улицах одной высоты: «Восемь лет назад здесь было сильное землетрясение. Погибло много деревьев, пришлось сажать вновь. Ты правильно подметил, их действительно сажали в одно время, потому они и кажутся одинаковыми». Ну, раз уж заметили гибель деревьев, но не заметили разрушения домов, значит, к 1895 году следов этих разрушений уж верно не осталось. Исходя из отсутствия упоминаний о видимых следах природных катастроф 1887, 1910/11 и 1921 годов спустя неполные 7, 8 и 9 лет после них, мы можем, хоть и с известными оговорками, отметить одну из коренных черт нашего города — его способность чрезвычайно быстро зализывать раны, нанесённые стихией. Потери материальные и человеческие, а также исторические и гипотетические Утратил или усилил эту способность когдатошний маленький городок с населением 30-35 тысяч человек, ставший к концу ХХ века мегаполисом с населением в 1,5 миллиона? Не дай бог нам случится проверять на практике этот вопрос — пусть уж лучше так и остаётся непроверенным!.. И ещё одна важная особенность сейсмической истории нашего города на её стыке с человеческой историей. Мы знаем цифры жертв этих бедствий: например, 28 мая 1887 года погибли 332 человека, что составляло более одного процента от общей численности населения города. При нынешней численности эта цифра эквивалентна 15 тысячам погибших — и это лишь голая пропорция без учёта многоэтажности и возможных взрывов электро- и газовых сетей, бензозаправок и прочего, что в принципе отсутствовало в патриархальном Верном. Однако чего мы совершенно не знаем (даже в Музее истории города точно не знают), так это количества верненцев / алмаатинцев, покинувших город после бедствия. А ведь к маю 1887-го Верный просуществовал на свете всего только 20 лет в статусе города и 33 года, считая от основания Заилийского укрепления. Значит, из 30 тысяч верненцев очень немногие в нём родились, зато абсолютное большинство было переселенцами, сохранившими связи с исторической родиной. Значит, что-то держало пионеров-семиреков на этой земле, и вряд ли одна лишь военная или казачья служба!.. А вот как это проецируется в наше время, когда столько народу разъехалось по всему миру за последние 10-12 лет? К сожалению, никто не проводил среди уезжающих сколько-нибудь систематических опросов насчёт причин отъезда. В то же время на уровне обыденного сознания страх перед возможным катастрофическим землетрясением всегда присутствовал в типичных алма-атинских разговорах — наряду с этническими, социальными и политическими факторами. Ну, а как повлияли на решение многих алмаатинцев об отъезде модные в середине 90-х годов рассуждения в печати и с трибун о правильности и необходимости переноса столицы в Астану (тогда ещё в Акмолу) со ссылками на бурное сейсмическое прошлое Алма-Аты? Особенно умиляли ссылки на якобы столетнюю амплитуду катастрофических землетрясений в алма-атинском регионе: мол, близится столетие 1910 года, а значит, к 2000-му столица страны должна быть там, где она теперь… Плюрализм оценок и фактов: кому поверят алмаатинцы? Конечно, здесь речь идёт именно о землетрясениях, а не о селях, последствия которых могут быть минимизированы или даже вовсе сведены на нет путём грамотного строительства плотин на горных реках, что и делалось весьма успешно последние три-четыре десятилетия. Зато против содроганий земной коры человечество почти так же бессильно, как и века назад: предсказания крайне неточны во времени и в пространстве, антисейсмические приёмы строительства предохраняют постройки не выше определённой балльной отметки. Да и сами требования к таковым приёмам достаточно противоречивы, как противоречивы и оценки готовности различных построек современной Алма-Аты у различных авторов в зависимости от целей и характера таковых оценок. Весьма оптимистичны, как правило, оценки в официальных докладах (во всяком случае, публичных) и в прессе, близкой к городским властям и крутым строительным фирмам вроде «Элитстроя». Редко какая строительная корпорация, возводящая сейчас в престижных районах южной столицы очередную «элитку», не включает в свою рекламу заверения в «абсолютной сейсмической гарантии вплоть до 10-12 баллов по шкале Рихтера». В то же время оценки экологов и журналистов независимой прессы, с подачи первых или по собственному разумению указывающих на печальный опыт Спитака-1988 или Нефтегорска-1995, весьма пессимистичны, а иной раз даже и апокалиптичны. Однако даже и на внутриалматинском информационном поле сравнительных оценок расхождений тьма. Например: здания какого типа устойчивей: старинные, просто старые, относительно новые или новейшей постройки? А жилые дома: кирпичные или панельные, с бетонированным покрытием в подвале (изоляция от земляной массы) или без такового покрытия (большее соприкосновение с матерью-землёй)? Влияет ли на сейсмоустойчивость дома наличие под ним двух- трёхуровневого подземного гаража? А как там знаменитые одно время высотные дома «на воздушной подушке»? Востребован ли их опыт в новейшем строительстве или они остались в архитектурной истории города чем-то вроде не менее знаменитых «косых домов» середины 30-х, до сих пор удивляющих взгляд своим странным расположением не по линии «север-юг» или «восток-запад», а по диагонали? Ни до того, ни после так больше не строили. А что насчёт не менее знаменитых разломов земной коры, пролегающих с востока на запад, как считается, аккурат под проспектами Абая и Раимбека? Одно время имела хождение версия, что план-схема двух первых линий так и не построенного Алматинского метрополитена выглядит на общем плане города столь странно и нелогично как раз потому, что линии спроектированы не из реальных потребностей города, а впритирку к этим самым разломам. Да, кстати, а что будет в случае сильного землетрясения с немногими уже построенными туннелями метро, и как влияет их наличие на состояние недр земных в их спокойном состоянии и, не дай бог, во взболтанном? Вопросы, вопросы… И не то чтобы не было на них ответов — наоборот, ответов и версий-то с избытком, как от журналистов, так и от специалистов. Но вот каким из них следует верить и насколько, если даже по проекту строительства современного аэропорта одна группа специалистов в одной части местных СМИ говорила о сейсмической надёжности данного сооружения одно, а другая группа в других СМИ — прямо противоположное? И даже топографические карты, в советские времена засекреченные, а в новое время не единожды публиковавшиеся фрагментами в местных газетах, ясности не прибавили. Одна газета на протяжении не то года, не то двух лет публиковала из номера в номер карту-схему города со штриховкой, которая должна была показывать три степени сейсмичности: /1/ здания абсолютно безопасные; /2/ здания, нуждающиеся в сейсмоусилении; /3/ ветхие здания, нуждающиеся в сносе с лица земли. Но даже и эта карта выглядела не слишком убедительной из-за великого множество фактографических ошибок в расположении улиц, кварталов и домов (иногда просто устаревших сведений), а главное — из-за отсутствия видимой логики в распределении трёх градаций штриховки картографированных объектов. Всё перечисленное выше относилось только к сведениям и гипотезам, во множестве опубликованным за последние годы. А есть ведь ещё и неистребимые представления на уровне городской молвы о существовании неких расчётов, планов и карт, по-прежнему остающихся за семью замками (допустим, чтобы не распугать народ допреж времени). Так ли это на самом деле, и что могло быть в тех «секретных материалах»? Вполне ведь возможно, что в них и нет ничего такого, чего не было бы уже известно из прессы. Так что было бы весьма затруднительно ответить на вопрос о том, кому из говорящих и пишущих на эту во всех смыслах животрепещущую тему следует в большей степени верить и доверять.
© Андрей СВИРИДОВ
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
