 |
 
|
|
 Стихийные явления
КОВАРНЫЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ
15 июля 1973 года по руслу Малой Алматинки пронесся самый разрушительный грязекаменный поток. И если бы не плотина, построенная заблаговременно, неизвестно, что бы осталось от центра самого красивого города Средней Азии. 1999 год — снова сбросы горной массы, частично размыты дороги. 2002 год — из-за обильных дождей в некоторых районах Заилийского Алатау наблюдались оползни. Видимо, Богу угодно, чтобы все эти катаклизмы происходили в июле, в воскресные дни, когда люди тянулись отдохнуть в прохладе горных ущелий. Некоторые из них так и не вернулись. Насколько страшен «дракон гор», как окрестили сель мои велеречивые собратья по перу, насколько вероятна опасность его появления? Ранее считалось, что подобные катастрофы возможны не чаще одного раза в столетие. Но глобальное потепление на планете заставило ученых выдвинуть иные предположения. Они считают, что даже в течение текущего столетия на земле станет теплее на 1,4-5,8 градуса по Цельсию. Это может привести к резкой активизации оползней, объем которых в XXI веке предположительно возрастет в 50-100 раз. Очень может быть. На разных континентах Земли прошли разрушительные наводнения с человеческими жертвами. «Хляби небесные» — также потенциальный источник для селевых зарядов. И если нынче еще страхуют относительно нежаркое лето, некоторый практический опыт и контроль за поведением морен, мощная плотина — «ловушка» для селя, сброс горных накопителей влаги, готовность подразделений ЧС, то раньше без всего этого мы были стократно беспомощнее. Страшно вспомнить, например, Иссык. Был я там в воскресный день со всей семьей и только что народившейся дочуркой. Приехал из Усть-Каменогорска в свой первый трудовой отпуск в родную Алма-Ату, и отец решил устроить нам праздник. Достал где-то машину, и мы рванули на Иссык. Погода была прекрасная. Солнце раскалилось до белизны. Озеро было гладким и изумрудно-зеленым. К обеду мы уехали, а через несколько часов Иссыка не стало. Грязь и камни вытеснили изумрудное озеро, которое хлынуло вниз в долину. Целые куски асфальтированного полотна дороги вместе с фонарными столбами тогда обрывались и сносились за сотни метров по течению, все сметая на пути. Это случилось июльским воскресным днем 1962 года. А потом было 16 июля 1973 года. Беда случилась в 18.15. Я тогда работал в «Известиях» и о селе узнал в тот же день, правда, поздно вечером. Рано утром я уже был на медеуской трассе. От самого моста в конце проспекта Ленина дорога в горы была оцеплена, ни машин, ни людей не пропускали. Мы выставили на стекло редакционной «Волги» трафарет «Известий», а так как указаний у стражей порядка о том, пущать или не пущать центральную прессу, не было, мы благополучно проехали. Помню яркое солнце, успокаивающую зелень лета и зловещую тишину. Предъявляя «корочку», мы с шофером добрались до турбазы «Горельник», машину оставили внизу на плотине, которая едва сдерживала страшный груз, как потом подсчитали, четыре с половиной миллиона кубометров грязи и камней. Коллектор сброса сразу же был забит, а вода все прибывала. Плотина сочилась со всех сторон и дрожала, как студень. Но вернемся к «Горельнику». Склад с постельными принадлежностями был смыт вместе с людьми. Спальный корпус сдвинут огромным валуном, как вагон на рельсах. Солдаты выносили погибших девочек. За отсутствием носилок несли на панцирных сетках от кроватей. На свешивающихся руках поблескивали часики. Они еще шли, но девчонки были мертвы. На месте схода в грязи орудовали лопатами солдаты. Нас близко не подпустили. Из-под слоя камней и грязи извлекали людей. Очень молодых людей. А потом я стал приезжать на Медеу каждый день как на работу. Здесь день и ночь трудились милиция, лучшие экскаваторщики, водители, сварщики, срочно прибывшие чуть ли не со всех концов республики. Было принято единственно правильное решение — срочно монтировать трубопроводы и сбрасывать воду из переполненной «тарелки». Вот-вот она перельется через край, размоет плотину, а ее масса — страшная сила. И люди выкладывались, как на передовой. Сегодня я не видел, чтобы кто-то работал так самоотверженно. Руководство республики, члены правительства не покидали штаб по ликвидации селя. Помнится, ходила молва, что из Москвы сказали Динмухамеду Кунаеву: «Не поддавайтесь панике. Спасайте город». И паники действительно не было. Был порыв и страстное желание сделать все, чтобы предотвратить катастрофу. Не буду описывать и трагичное, и нелепое, и порой смешное, что сопровождает любые человеческие действия, близкие к боевым. До этого было достаточно громких публикаций уже в ретроспективе. Поначалу было совсем не так. Слова «не поддавайтесь панике» были, очевидно, расценены по-своему. Люди в горах вели бой с последствиями стихии, а город и республика об этом ничего не знали. Молчало радио, молчала пресса. Был строжайший запрет из ЦК — ни слова о катастрофе. Такое вот было время. Репортаж «Дни и ночи Медео» я передал в Москву оперативно, его поставили в номер. Но мне пришлось срочно дать отбой — с членами Политбюро шутки плохи. Помню, на плотине встретился с тогдашним председателем Совета Министров Байкеном Ашимовым. Этот доброжелательный человек сказал мне: «Что, Эдуард, не дают печататься? Понимаю». Но слухи ползли, зарубежные «голоса» прямолинейно вещали, а местные газеты ни гу-гу. Тогда мы с корреспондентом одной центральной газеты решили дозвониться до Динмухамеда Кунаева. Вышли на его помощника. Объяснили, что несерьезно скрывать очевидное. Он попросил подождать и пошел советоваться. Через несколько минут в трубке прозвучало: «Первый дал «добро», но только без сенсаций!». Не знаю, что под этим подразумевалось. Я дополнил материал последними деталями, передал поправки по телетайпу, а наутро весь мир узнал из первых рук, что же все-таки произошло на Медео. А потом как прорвало. Заговорили радио, телевидение, местные газеты стали посвящать работе на Медео целые полосы. Нужен был прецедент — и мы его сделали. В то время насосы работали вовсю и вода спадала. Работали экскаваторы, разгребая каменное болото с жуткими находками. Эти подробности я вспоминаю для того, чтобы напомнить, как важно все делать «до», а не «после». Вовремя построили плотину, не послушав скептиков, — это спасительное «до» стоило многого. Но почему не получили известия о надвигающейся беде с урочища Манжилкы? Разве нельзя было оповестить по громкому вещанию с вертолета всех людей, находящихся в это злосчастное воскресенье в ущелье Малой Алматинки? Алматы сегодня надежно прикрыт селезащитными комплексами. Намного мощнее стала знаменитая плотина в Медеу. Службы Казселезащиты и ЧС гораздо лучше оснащены. Но не надо забывать, что в Казахстане в селезащитной зоне проживают 6 млн человек, почти половина населения, и там расположено около 40 процентов промышленных предприятий республики. Потому есть смысл продолжать укреплять противоселевую защиту: и плотины строить, и принимать оперативные предупреждающие меры. Специалисты считали, что при прогнозируемом потеплении климата жизнь в предгорных районах станет неустойчивой, если не изменить стратегию борьбы с селями. Тогда не было современной нормативной документации, которая позволила бы создавать действительно мощные плотины в необходимых зонах республики, планировать строительство дорог и мостов с учетом селевой опасности, используя лучший мировой опыт. Сегодня службы спасения на страже, но заботу их нужно соизмерять с учетом прошлого и текущего времени, меняющего облик Земли и поведение природы. Сейчас наступило теплое время, усилилось таяние ледников. Горные речки стали полноводнее. Походы в горы — не страшны. Но все-таки будьте осторожны у воды.
© Эдуард МАЦКЕВИЧ
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
