Очерки истории Алматы | Lyakhov.KZ — Большая энциклопедия Казнета

Владимир Проскурин, заслуженный работник культуры РК, профессор университета «Туран», академик Международной академии информатизации, продолжает изучать прошлое родных пенат, находя в архивах и библиотеках Германии новые свидетельства, фотографии и документы. Возвращает к жизни имена туркестанцев, волею судеб покинувших отчий край в годы революций, войн или иных событий, промелькнувших в калейдоскопе истории страны. Нам удалось связаться с ученым и задать ему несколько вопросов.

— Владимир Николаевич, ваши исследования по истории Семиречья, его столицы, известной под тремя названиями — Верный, Алма-Ата, Алматы, снискали авторитет в научных кругах, интерес и признание широкой аудитории. Материал, собранный вами, просто огромен. Что послужило толчком для будущего дела всей вашей жизни? Кем вы считаете себя в первую очередь — учёным, преподавателем или писателем-краеведом?
— Провести жесткое разделение не получится. Уже в студенчестве меня увлекла исследовательская работа. В те благословенные годы я занимался горными видами спорта и моим первым университетом стала всесоюзная база «Горельник». Здесь познакомился со знающими людьми: среди отдыхающих были космонавты, ученые, артисты, художники. Смешно вспоминать, но эти солидные туристы называли меня, желторотого и босоногого инструктора, по имени-отчеству. Таковы были неписаные правила

Альплагерь «Талгар». В гостях у друзей юности (Евгений Чаунин, Анатолий Денисенко, Владимир Проскурин, Александр Чукреев, Валерий Кораблёв)

Со временем стал ездить к ним в гости. Время проводил в библиотеках и архивах Москвы, Питера, Омска, Оренбурга. Одновременно занялся путешествиями по Союзу. В разные годы моими собеседниками, проводниками и наставниками во вселенскую культуру, литературу и искусство, историю и географию стали П.С.Рототаев, А.П.Горбунов, Б.А.Кириков, А.Ф.Крашенинников, Н.П.Ивлев, А.П.Окладников, С.Г.Кляшторный, М.К.Козыбаев, Г.А.Пугаченкова… Каждый из них направлял мои мысли в нужное русло: помог со специализацией в выбранных мной направлениях.

В те же далекие 60-е годы я написал первые очерки по краеведению в журнале «Вокруг света» и стал журналистом местных СМИ. В Москве получил солидную подготовку редактора-издателя, где меня в шутку столичные друзья называли Владимиром Гиляровским II. Некоторое время занимался выпуском Казахской энциклопедии региональной литературы, в частности первого в истории тома «Алма-Ата», редактировал ежегодники «Памятники истории и культуры Казахстана», издавал собственные брошюры об Алма-Ате и алма-атинцах. По моим сценариям были созданы документальные киноленты и телефильмы. Я серьезно увлекся топонимикой окрестностей Алма-Аты, затем историей города, его старых домов и их обитателей, постепенно овладевая наукой и практикой глобального краеведения, экологией природы и культуры.

Наверное, повинны в том и родители. Каждый из нас, братьев и сестер, выбрал свой путь в медицине, музыке, архитектуре или науке. Мой отец Николай Владимирович — технарь, на мое детское восприятие мира оказали воздействие его магические слова и выражения: «разведочное бурение», «охрана недр», «геологоразведка». Родители познакомились в Москве, в стенах института «Цветметзолото». У отца был аналитический ум, он много читал, знал дюжину иностранных языков и владел кистью художника-копииста. Так что для детей советчиком был неплохим. Мама Наталья Алексеевна и наша бабушка Мария Александровна уводили нас в ирреальный мир искусства и литературы, музыки. Словом, краеведением занимаюсь с юности и до сих пор.

Но я не стал академическим ученым. Хотя рубеж высокой планки в науке мной вроде преодолен и по ученым званиям и степеням, и по вкладу научных обобщений в практику. Моим уделом стала пропаганда знаний, научно-популярная литература, а ныне — эссеистика. С удовольствием вспоминаю, что и вас, журналиста, я увлек темой истории Семиреченского края. Вспоминаются наши познавательные поездки по линии Центрально-Азиатского географического общества.

— Некоторые утверждают, что краеведение не является наукой, а история — это инструмент для манипуляций обществом. Как вы относитесь к этим утверждениям?
— Думаю, подлинного ученого, профессионала от дилетанта отличает прежде всего, то, что он умеет получать необходимую информацию из любого типа источника. К тому же основой любого исторического исследования являются не сами источники, а извлекаемые из них данные — исторические факты.

Впрочем, выполняя соцзаказ по модной в наши дни проблеме этнокультурной и национальной идентичности, выдавая желаемое за действительность, наш потенциальный ученый муж стоит перед выбором. На весы истины ставятся его карьера и материальное благополучие, будущее семьи. Согласитесь, продолжать писать историю построения коммунистического общества в отдельно взятой республике — уже безрассудно. А заниматься историей современности — еще опасно, мол, то ли еще будет. Остается бывшему историку маркисизма-ленинизма обернуться вспять, с легкостью дилетанта взяться за нейтральную, с его точки зрения, археологическую науку. И происходит сущее наваждение. С одного памятника материальной культуры автоматически распространяются выводы на весь регион и всю эпоху. Заметьте, все археологические ископаемые направлены им оправдывать цель и средства национальной программы историко-культурного наследия. Можно ли, например, по одной некой монете с некоего городища судить-рядить о тысячелетии Алматы? Умножая дутую хронологию и славу региона, оказывается, можно. Это как охота, где ловля зверя — спорт, а охотничьи рассказы — искусство.

— Новые исследования опираются на активную критику официальной исторической школы. Каково ваше отношение к этим новым, порой скандальным исследованиям, так ли уж была плоха советская востоковедческая школа?
— Особенность сегодняшнего времени заключается в том, что традиционный уклад жизни (семейный, общественный, национальный) со своими духовно-нравственными ценностями разрушен. Условия жизни изменились, но требования к воспитанию, надеюсь, остались те же. Необходимо воспитать гармонично развитую личность с активной гражданской позицией, патриота своей Родины, нравственного человека, сознательно делающего выбор в сторону общественного блага. Банально, но единственно верно. Однако в обществе, испытывающем духовный кризис, не имеющем единой идеологии, отошедшем в своем историческом развитии от своих духовных и национальных корней, эта задача чрезмерно усложняется.

Сегодня молодежь увлекается теорией математика Анатолия Фоменко, который составил новую хронологию мира. Можно принимать на веру или говорить о несостоятельности этой теории. Несомненно, Фоменко искренне верит в то, о чем пишет. Но вокруг него сплотились люди, спекулирующие на человеческом доверии, на любви к дешевым сенсациям. Кстати, теории доморощенных оракулов приносят последователям немалые барыши. Пока церковь молчит, а ученые негодуют, народ увлеченно читает подобного рода опусы.

Фоменко и его единомышленники утверждают, что вся история была написана на протяжении двухсот предыдущих лет. Тем самым они перечеркивают тысячелетнюю историю Руси и христианства. В том, что теории Фоменко верят — вина и издателей, и авторов учебников, которые делают акцент на государственно-политическую историю и совсем не ведают о повседневной жизни обыкновенного селянина или горожанина.

— В настоящее время под Центральной Азией понимается как данность территория Средней Азии и Казахстана. Существует ли единый терминологический аппарат, используемый и национальными историками, и мировыми учеными?
— Насколько известно, понятия Средняя и Центральная Азия глобальная география не объединяла, не отменяла и не переименовывала. Первые, хотя и скудные сведения о природе ныне Казахстана и Средней Азии содержатся в источниках, относящихся к древним временам, — в персидских надписях, в сочинениях греческих и римских ученых и писателей, путешественников Востока. Отнесем любознательного читателя к авторитетным трудам, переведенным на русский язык: К.Риттера («Землеведение», 1867 г.), А.Гумбольдта («Центральная Азия», 1915 г.), В.Бартольда («История культурной жизни Туркестана», 1927 г.). Или к изданной в 1823 г. в Берлине трехтомной «Естественной истории Оренбургского края» Э.Эверсмана. Немецкие ученые сумели построить ясную орографическую картину Центральной Азии. Гумбольдт впервые указал границы Средней Азии и верно понял орографические ее особенности. Исторически эта срединная область Азиатского материка и имеет много общего. Судьбы населяющих их кочевых народов и обитателей земледельческих оазисов тесно переплетены веками. Здесь рождались могущественные кочевые империи. В прошлом носители индоевропейских языков расселялись гораздо шире, о чем свидетельствуют древние рукописи и географические названия соседних стран.

Центрально-Азиатский регион, быть может, связывает с Казахстаном лишь пуповина Иртыша.

— Считаете ли вы, что человечеству нужна правдивая история или с него достаточно того, что она просто есть?
— Когда Берлинская стена пала, западные лидеры поторопились провозгласить две самые крупные лжи ушедшего столетия: первая — что холодная война закончена, вторая — что «мы в ней победили». В начале нашего разговора мы невольно пришли к мнению, что истина, как правило, становится первой жертвой любой войны, чью историю впоследствии пишут победители. Холодная война была война идей, война за то, что считать истиной. А значит, неудивительно, что в этом случае Истина была разрушена настолько, что, боюсь, даже историки будущего не смогут ее восстановить. Вакуум, который из-за этого возник, был немедленно заполнен Великой Ложью, которая в наши дни стала общеприемлемой и которая не может больше подвергаться сомнению, потому что сомневающийся будет признан, по крайней мере, чудаком.

Позвольте также ответить на ваш вопрос виршами моего любимого поэта И.Губермана: «История ходит по кругу из крови — по грязи — во тьму, где лгут и себе, и друг другу, и память не служит уму…»

— Расскажите, если можно, о причинах, почему вы уехали в Германию? Что послужило толчком для такого исторического поворота в вашей жизни? Нашли ли вы себе применение в Германии?
— В отношении людей моего возраста можно говорить лишь об адаптации, нежели об интеграции в новую среду. Прежде всего мешает незнание немецкого языка, европейской культуры, традиций и обычаев окружающих меня людей. И, как следствие, отсутствие общения. Хотя жизнь на то и жизнь, что интересна повсеместно, в многообразии. Насколько все люди разные, настолько их проблемы одинаковые. И в Германии постепенно складывается пусть узкий, но все же круг людей, близких мне по духу. Есть коллеги и среди немцев. Впрочем, я говорю просто о сложном: «Чужая жизнь — безжалостней моей — зовет меня… И что мне делать с ней?» Не стоит скидывать все на обстоятельства, надо стараться чем-то заниматься, найти себе дело. Я по природе архивист, люблю «копать» истории про историю. Но в свое удовольствие. Меня переполняет желание поделиться своими находками.

Не скажу, чтобы меня изглодала ностальгия. Ведь это не только тоска по родине, по родственикам и друзьям, по дорогим могилам родителей. Но и тоска по прошлому, когда мы были молодыми и нам было влюбленно, хорошо, уютно. Прошлого, закономерно, не вернуть. Тем более той большой части моего творчества, которая прошла в поисках, изучении и составлении Свода реставрации памятников истории и культуры Семиречья. Мне довелось стоять у истоков памятникоохранного дела, составлять исторические справки-паспорта на памятники архитектуры, включенные в историко-опорный план градостроительства Алма-Аты. На сегодня дело моей жизни оказалось под угрозой полного забвения. Город моей юности превращается из места обитания в некий бизнес-центр, в «многофункциональный комплекс», где нет места романтическим золотым крылечкам и резным ставенкам, журчащим арыкам и живой природе, как казалось, вечным рощам и кладбищам. Старое сносится под бульдозер, новое начинается с чистого листа ватмана.

Утраченное время остается воскрешать на бумаге. Моим уделом стала научно-популярная литература, эссеистика, документальный очерк, где хеппи-энд сегодня жуткий анахронизм. Любопытно отметить, что в прошлом веке мои труды назывались «отечественные записки», сегодня — «зарубежные». Понятие «зарубежности» для меня связано не с местом проживания, а с языком. Русский язык общения и творчества остается для меня родным.

В Германии я вдруг осознал значение пословицы «Мой дом — моя крепость». В этом огороженном форпосте мной написана, говоря языком цифр, среднестатистически одна книга в год. Прежде всего это фотоальбомы «Весь Алматы», изданные по моим материалам и коллекции почтовой открытки. Мне выпала возможность принять участие в московских проектах, многотомном «Архитекторы Российской империи», в энциклопедии «Российские немцы». В Алма-Ате, в том юбилейном для меня году, вышел с моим участием справочный том «Памятники истории и культуры Казахстана». Правда, директор издательства внес свои поправки, поместил свой портрет и аннотацию, и он же стал в одночасье автором!!! Такие примеры плагиата, недружественной дискуссии о старой Алма-Ате или беспардонного размещения проскуринского материала в Интернете становятся обыденностью для самонадеянных «краеведов».

— На ваш взгляд, человек — хозяин своей судьбы или игрушка в ее руках?
— Если в шутку, он — хозяин игрушки.

— Владимир Николаевич, что значит для вас понятие «счастье»?
— С годами понимаешь, что счастье — это прежде всего отсутствие несчастья.

— Вы себя считаете счастливым человеком?
— В этом смысле — да!

— Спасибо за беседу, Владимир Николаевич. Позвольте поздравить вас с новой книгой. Будем полагать, что в череде ушедших лет самым главным было и остается ваше неравнодушное отношение к памятникам национального наследия. Дай бог благополучия вам и вашей семье на новом месте!

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ