 |
 
|
|
 Алматинский апорт
ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ АПОРТА
Исчезающий вид Пока наши ученые в полемике ломают копья, доказывая, кто из них больше любит и заботится об апорте, этот сорт уже склонны отнести к исчезающему. И это тем более обидно, потому что яблоко, в свое время завоевавшее мир, является не только визитной карточкой Алматы, но и национальной гордостью всего Казахстана. В Алматы апорту даже соорудили памятник, изображение царь-яблока красуется на многочисленных билбордах. Но вот удастся ли когда-нибудь прикоснуться рукой к этому чуду? Погладить огромные лучистые яблочные бока, «лакированные, как ярмарочные матрешки, расписанные мазками, пятнами, какими-то вихрями света и зелени», как восхищенно писал об апорте замечательный писатель, наш соотечественник Юрий Домбровский. Почувствовать неповторимый вкус этого удивительного яблока, надкусить, да так, чтобы брызнул в лицо искристый игольчатый сок. Увидеть, как сверкнет на свету льдистыми кристаллами и хрусталиками, словно кусок какой-то благородной породы, его яблочная мякоть. Чтобы лежало оно на ладони — ароматное, хрусткое, звонкое, не мертвое, но живое. Прав Юрий Домбровский и в том, что у каждой местности есть свои опознавательные знаки: скажем, испокон веков славились нежинские огурчики, чарджуйские дыни, владимирские вишни, астраханские арбузы и верненский апорт. Почему же так случилось, что мы теряем свой опознавательный знак? Ну как тут не задать два извечных вопроса: кто виноват? и что делать? — которые так волновали русскую интеллигенцию периода классической литературы. Кто виноват? Ответ на первый вопрос не вызывает сомнений: мы сами рубим сук, на котором сидим. Другими словами, утрата апорта — во многом дело рук человеческих. Специалистами установлено 16 факторов деградации апорта. Один из главных — это то, что апорт вытеснен из его экологической зоны, которая была занята посевами кукурузы, пшеницы, картофеля и так далее. В советское время план по мясо-молоку был важнее получения качественного яблока. А ведь апорт — сорт особый, он не растет где попало, не случайно его называли «царь-яблоко», и отношения к себе он требует тоже царского. Поэтому там, где другим сортам хорошо, ему — смерть. Скажем, он не дает качественных плодов ниже 950 и выше 1 250 метров над уровнем море. Если выше, ему не хватает тепла, ниже — слишком жарко, и яблоко получается «печеное». В Алматы это пространство от проспекта аль-Фараби до обсерватории. А в регионе — узкая полоса горных прилавков в Талгарском, Карасайском и Енбекшиказахском районах. В окрестностях Алматы — предгорья шириной от двух до пяти километров от Тургеня до Шамалгана. Но в 70-80-е годы с такими тонкостями агротехники никто не считался, и подняли сады на высоту до 1 600 метров. Тогда было модным так называемое горное садоводство — выкорчевывали дикие яблони, прародительницы культурных сортов, делали террасы, снимая плодородный слой земли, а потом сажали сады, в том числе апорт. Сами понимаете, какие яблоки вырастали. Во всяком случае, со знаменитым апортом они имели весьма отдаленное сходство. Еще не так давно, лет 50—60 назад, все склоны Заилийского Алатау представляли собой непроходимые яблоневые леса. Сейчас от былого богатства не осталось ровным счетом ничего — голые склоны, и как следствие — эрозия почвы. Магжан Исин привел такие цифры: если по данным переписи 1970 года в Алматинской области имелось 3 миллиона 36 тысяч 346 деревьев апорта, то к переписи 1984 года осталось всего 1 миллион 418 тысяч 988 деревьев, то есть число их уменьшилось более чем в два раза. «На сегодня, по нашим рекогносцировочным подсчетам, их число не превышает 150—200 тысяч, да и то деградированных. Апортовые сады в пригороде Алматы доканали «новые казахи и русские», строя свои дворцы», — грустно резюмировал он. Что делать?
— Этот вопрос мы ставим постоянно, начиная с 1992 года. (Кстати, тогда в «Казахстанской правде» была опубликована моя первая статья, которая называлась «Истинная земля апорта»). Даем свои предложения, разработали программу по возрождению апорта. Дважды, в том числе и в этом году, представляли ее на конкурс в Министерство сельского хозяйства, но там постоянно ссылаются на отсутствие средств, а нам всего-то нужно четыре-пять миллионов тенге в год.
— Это же копейки на фоне тех огромных денег, что мы получаем
от продажи нефти.
— Вы правы. И, тем не менее, факт остается фактом. В связи с этим мне вспоминается такая
история. В бытность акимом Алматы Храпунова тоже стали активно будировать вопрос о возрождении
апорта. И вот в 2001 году в акимат пригласили ученых аграрного университета, я тогда в нем
работал, а также институтов плодоводства и виноградарства, ботаники и фитоинтродукции и почему-то
водоканал. Каждому было предложено выставить на конкурс свой проект. Что мы и сделали.
Через некоторое время нам звонят и говорят: ваш проект выиграл, мы будем его финансировать. Мы обрадовались, сократили другие программы, объединили три кафедры, ну, думаем, теперь наконец-то будем заниматься апортом. Ждем месяц, другой, третий. Потом начали выяснять в чем дело. Чиновник, которому было поручено курировать эту работу, опустив глаза, сообщил, что принято решение передать работу по возрождению апорта… водоканалу. Мы просто опешили — ведь в этом ведомстве не было ни одного специалиста по садоводству!
— Ну и что, возродили водопроводчики апорт?
— Какой там! Они просто взяли саженцы в Помологическом саду НИИ плодоводства и высадили их.
Естественно, ничего из этого не вышло, потому что не было никакой научной основы.
— То есть хорошая идея была загублена.
— К сожалению. Но я понимаю это так — просто не захотели отдавать деньги науке.
Более того, не исключаю, что эти средства в основном разошлись по карманам, ведь сумма,
думаю, было немалая.
А весной этого года Алматинский областной акимат организовал семинар, на который пригласил специалистов нашего института, а также института плодоводства. Предложение чиновников было такое — у нас уже есть саженцы, давай их высадим и получим апорт. Да ничего мы не получим! Потому что опять пытаемся наступать на те же грабли. Еще в 1998 году Заманбек Нуркадилов в бытность областным акимом волевым методом заставил высадить апорт на 200 гектаров — видимо, ему заморочили голову дилетанты, он ведь сам не аграрник. Но мне сложно упрекать в этом человека, который, как говорится, ушел в мир иной, он действительно очень хотел возродить апорт.
— И где эти посадки?
— В различных районах области, где по 20 гектаров, где по 30. В этом году должен быть
получен первый урожай, и я на 101 процент уверен, что мы получим ту же «картошку»,
то есть вырожденный апорт, потому что сами саженцы уже выродились.
— Из уродца не вырастет красавица…
— Конечно. Ведь прежде чем высаживать апорт, надо посмотреть, откуда взяты саженцы,
что было использовано для подвоя и привоя, в какой зоне выращивался посадочный материал.
Чтобы получить настоящий апорт, надо сначала создать новое «растение», используя
при этом достижения современных биотехнологий. А тогда просто высадили что было — и все.
Кроме того, одна из бед апорта, которая тоже послужила причиной его вырождения, — заражение вирусной инфекцией, поэтому, прежде чем высаживать апортовый сад, надо вылечить посадочный материал. И когда этой весной на семинаре опять стали давать разнарядки, какому району сколько высадить деревьев, я выступил и сказал, что этого делать нельзя. Надо отметить, что к моим словам прислушались, более того, предложили представить свою программу по возрождению апорта. А месяца два назад в Астане прошло большое совещание по сельскому хозяйству, вел его министр Ахметжан Есимов. На нем присутствовал директор нашего института академик Абай Сагитов, и он сообщил, что мы, то есть сотрудники института, получили безвирусные саженцы апорта, испытываем подвои и впервые высадили три гектара чистого, безвирусного сада на восьми подвоях. Министр был заинтересован этим сообщением.
— А где вы посадили сад?
— В 40 километрах от Алматы на территории Института овощного и картофельного хозяйства,
где как раз и есть экологический оптимум для апорта — 1 140 метров над уровнем моря.
При этом мы учли и то, что апорт не любит загущенности, ему нужно пространство. Поэтому
саженцы мы высаживали, если можно так сказать, по старинке, как это делали во времена
вашего деда — 8х10 и 9х10 метров. Видимо, верненские садоводы были мудрее и знали
экологию апорта. А у нас некоторые считают: чем больше посадят деревьев, тем больше получат
урожая — это большая ошибка. Другим сортам все равно, как посажен сад, а апорт —
яблоко капризное, сорт консервативный, и с этим надо считаться.
Уникальное место История апорта полна тайн и загадок. Как яблоко, родина которого Семиречье-Жетысу, и которое, по мнению ученых, не может расти больше нигде на планете, попало в Среднюю полосу России — чужие для него края? Кто, когда и зачем вывез этот абориген с его насиженных мест? Как совершило кругосветное путешествие это удивительное яблоко, чтобы оказаться в Воронеже, откуда русские переселенцы привезли его черенками на его же прародину? Ответы на эти вопросы, вероятно, уже никогда не будут найдены. Кстати, как утверждает Магжан Исин, апорт в наши края завезен не саженцами, а именно черенками. — Эти черенки прививали потом к нашей местной дикой яблони, и сорт дал тогда просто дьявольскую вспышку, — рассказывает Магжан Малгеждарович. — Была у нас в Алматы старейший садовод Нина Кондратьевна Волкова, она была очень дружна с Тихоном Моисеевым, вашим дедом. Так вот, она пишет, что апорт является гибридом, природным скрещиванием яблони Сиверса и Недзвецкого. И я ее поддерживаю, ведь яблони Сиверса и Недзвецкого испокон веков здесь прорастали. И при природном скрещивании получился если не сам апорт, то его предок. Но потом по каким-то причинам этот сорт угас. А заслуга переселенцев в том, что они вторично возродили апорт. То, что прародиной апорта является Семиречье-Жетысу, вытекает из теории знаменитого генетика Николая Вавилова. Он определил и центры происхождения ряда других культурных растений. Например, родиной пшеницы является Иран, картофеля — Мексика и так далее. Восемьдесят лет назад побывал Вавилов и в наших краях. Здесь он установил, что в условиях Семиречья имеются транзитные формы перехода от диких яблонь к культурным. Предгорья Алматы еще и прародина уникальных диких яблонь — тех самых Сиверса и Недзвецкого. Из года в год, из века в век карабкались они из долины на склоны гор, приобретая цепкость и гибкость горных растений. Переплетались ветвями, корнями, порой даже врастали друг в друга и каждую весну покрывались бело-розовыми цветами, чтобы к концу лета произвести на свет маленькие, кислые, с голубиное яйцо плоды. Подобных дичков не встретишь больше нигде, без преувеличения можно сказать, что аналогов нашим яблоням в мире нет. Именно им природа отвела уникальную роль — стать основой красавца-апорта в качестве прародителей и подвоя. Не случайно по настоянию академика А. Д. Джангалиева яблоня Сиверса была внесена в Красную книгу. Кстати, научные разработки отечественных ученых были подтверждены и зарубежными специалистами. В 2000 году в Алматы приезжали сотрудники Оксфордского университета, брали образцы генетического материала яблони Сиверса и сравнивали с западноевропейскими и английскими сортами. И на основе этого подтвердили утверждение Николая Вавилова и Аймака Джангалиева, что мировым центром происхождения культурных яблонь является Семиречье-Жетысу. Другими словами, наш край уникален — он занял свое место в мировой табели о рангах по сортам. И сам Бог велел нам развивать плодоводство. Конечно, учитывая стремительный рост объемов строительства в Алматы, его поистине космические темпы урбанизации, понятно, что мегаполис и яблоневые сады вряд ли уживутся. Но пока еще есть места, где мог бы выращиваться апорт. И эту возможность необходимо использовать. Имитационные игры Надо сказать, что вокруг апорта бушуют нешуточные страсти. Некоторые пытаются даже заработать на этом политические девиденты. Хотя, мне представляется, борьба идет в основном за деньги, которые даются под проекты. Это сладкое слово «грант» ласкает, видимо, не только слух, но и утяжеляет карман. Вот что рассказал мне Магжан Исин: — Почти десять лет назад, в 1998 году, Академия наук РК объявила конкурс по фундаментальным исследованиям. Наш проект по возрождению апорта набрал 64 балла, заняв второе место. Первым экспертом его был доктор биологических наук, профессор А. В. Есиров, бывший замминистра по науке Министерства науки и новой технологии РК, который и поставил такой высокий балл. Вторым экспертом был бывший директор одного из НИИ, он поставил ноль баллов, и наш проект не прошел. Но мы не стали отчаиваться и вновь в 2000 году вышли на конкурс «Сохранение, развитие и использование генофонда сельскохозяйственных растений, животных и микроорганизмов на 2001—2005 годы», который объявило Министерство образования и науки РК. Наш проект набрал 39 баллов при проходном в 33 балла. Однако из-за вмешательства некоего заинтересованного лица результаты конкурса были аннулированы. Профессорско-преподавательский состав аграрного университета, где я тогда работал и от имени которого мы выставляли на конкурс свой проект, был возмущен таким беспределом, и более десяти докторов и профессоров, среди них и два члена-корреспондента АН РК подали протест тогдашнему министру МОН Бектурганову, кстати, мы писали об этом и в вашу газету. Но, видимо, тогда судьба апорта мало кого волновала. В следующем, 2001 году конкурс объявило Министерство сельского хозяйства. Наш проект отвергли, что называется, с порога, даже не рассмотрев его, придравшись к тому, что якобы название его было лозунговым ?1; «Возрождение былой славы алматинского апорта»…
— Но сейчас об этом говорит Президент нашей страны Нурсултан Назарбаев,
считая это не лозунгом, а реальной задачей, которую надо решать.
— В том то и дело. Но тогда предпочтение отдали другому институту, хотя, на мой
взгляд, проект его был намного слабее нашего. Тем не менее они получили, если не ошибаюсь,
около 20 миллионов тенге.
— А результат?
— Нулевой. Потому что в течение пяти лет просто имитировали никому не нужную работу,
повторяя уже сделанное.
О четвертой нашей попытке я уже говорил, когда решение проблемы передали водоканалу. Но мы опять не сдались и в начале этого года, уже от НИИ защиты растений, выставили наш проект на конкурс в Министерство образования и науки, и он наконец прошел. Мы получили грант, правда, очень скромный — три миллиона тенге на два института, и сейчас работаем вместе с Институтом физиологии, генетики и биоинженерии растений, которым руководит академик И. Р. Рахимбаев. Кстати, этого ученого уже называют отцом казахской биотехнологии. Апорт из пробирки В отличие от других яблоневых сортов апорт растет не спеша — первый урожай надо ждать лет семь-восемь. Но наука научилась ускорять биологические процессы, используя генную инженерию, чем, кстати, занимаются сейчас и казахстанские ученые. Перед ними поставлена задача — путем микроклонирования лучших образцов апорта получить новое «растение». В Института физиологии, генетики и биоинженерии растений есть специальная лаборатория, доступ к которой открыт далеко не каждому. Здесь колдуют генетики, выращивая в пробирках, или, как говорят ученые, in vitro, апортовые клоны. Держу в руках одну из таких пробирок, и даже не верится, что из этого яблоневого гомункула может вырасти могучее дерево с чудо-яблоками. Метод клонирования дает уникальную возможность не только сохранить исчезающий сорт, но и возродить его в былом величии. И то, что нам кажется фантастикой, для биологов — привычная работа. Как пояснила старший научный сотрудник института Наталья Вечорко, которая и занимается выращиваем апорта в пробирке, этот метод казахстанские ученые используют уже свыше 20 лет. А вообще, технология клонирования растений in vitro разработана еще в сороковых годах прошлого столетия. И сейчас клонирование растений в мире уже поставлено на промышленную основу. — В нашем институте и в институте плодоводства, где есть аналогичная лаборатория, занимаются клонированием лекарственных растений, плодовых и ягодных культур, — говорит она. Суть этого метода в том, что из одного растения можно получить неограниченное количество копий. За сезон можно вырастить от одного до 200 растений. Конечно, яблоня не размножается так сильно, как, например, земляника, но за год 50—70 копий получить можно.
— И как это, интересно, делается?
— Мы высаживаем в пробирку так называемую точку роста, или небольшой участок
верхушечной почки растения, где-то один сантиметр, и размножаем ее в искусственных
питательных средах, куда входят микро- и макроэлементы, а также стимуляторы роста.
Причем для каждой культуры подбираются свои компоненты питательной среды.
Что касается апорта, то раньше никто не задавался проблемой его клонирования. Но коль возникла задача сохранения и возрождения сорта, ее надо решать. Черенками сделать это очень трудно: во-первых, их можно получить лишь небольшое количество, во-вторых, высока подверженность их болезням и так далее. А мы получаем сразу множество клонов. Причем выращиваются они в стерильной среде, ведь, как известно, в воздухе, который нас окружает, витают миллионы бактерий. А к растениям присоединяются еще почвенные бактерии. И та же яблонька, которая растет где-то в саду, буквально «нашпигована» различными бактериями и грибками, причем не все они обязательно болезнетворные — просто это наша среда обитания. Поэтому прежде чем приступить к клонированию, материал, который отбирается учеными, подвергается стерилизации.
— И сколько времени уходит на выращивание клона?
— Судите сами. В течение мая-июня, когда идет активный рост растений, мы должны
ввести материал в культуру, потом около месяца он адаптируется. После чего начинает
усиленно размножаться. Причем клоны размножаются в геометрической прогрессии.
Скажем, если получить десять клонов, а затем их снова высадить, то получим уже 100
и так далее. А если добавить определенные регуляторы роста, то у этих клонов
вырастут корни. После чего их можно высаживать в почву.
Но дело в том, что для апорта обязательно нужен подвой, то есть росток, высеваемый из семян, на который потом путем окулировки вживляется полученный клон. Причем все это делается в пробирке — то есть семена высеваются в питательную среду, вырастает росточек, и здесь же, в пробирочке, делается окулировка, клон прирастает, а уж затем из него выращивается саженец. Задача наших ученых-селекционеров — найти не деградированные еще маточные деревья, для чего, как сообщил Магжан Исин, планируется организовать специальную экспедицию. «Правда, это равносильно поиску иголки в стогу сена, но если из оставшихся предположительно 200 тысяч деревьев найдем хотя бы 20 яблонь настоящего апорта, то еще не все потеряно. Раньше селекционеры в предгорьях Алматы, вероятно, брали какую-то определенную форму яблони Сиверса, а не со всех подряд дичек трясли яблоки, чтобы заготовить семена и потом вырастить из них подвой».
— Я помню делянки с таким сеянцами, которые были в саду деда в
доме на Тулебаева.
— Вот-вот, у них были, по-моему, какие-то особые формы, почему такой прекрасный
апорт и получался. Мы тоже брали различные формы яблони Сиверса, причем подбирали плоды
по вкусу, по цвету, по другим показателям.
— Получается, старинный секрет разведения апорта утерян?
— К сожалению, потому что он нигде не описан. Но я уверен, что семена для выращивания
подвоев брались здесь, в предгорьях Заилийского Алатау. Сейчас, к сожалению, много деревьев
Сиверса выкорчевано. Но восемь подвоев у нас сохранилось, из них что-то, думаю, должно выявиться.
— То, что вы делаете по возрождению апорта, это здорово, но,
согласитесь, из восьми подвоев сложно возродить промышленное товарное производство апорта.
Не получится ли так, что это царь-яблоко так и останется в качестве раритета
в единственных экземплярах, а на торговых прилавках его мы не увидим?
— Как человек, долгое время занимающий апортом, я уверен, что этот сорт можно
возродить, иначе зачем бы я стал на склоне лет бесполезно тратить на это время и силы?
Ведь смогли же переселенцы из нескольких черенков возродить апорт, и к 1970 году
только в Алматинской области было более три миллионов таких деревьев!
— А почему вы так верны этому сорту?
— А как же иначе, ведь апорт — наша национальная гордость. Я помню апорт
50—60-х, даже семидесятых годов, когда, будучи начинающим ученым, заготавливал эти яблоки
в пригородах Алматы, в совхозах «Алатау» и «Горный гигант». Тогда
апорт выращивался специально и для Кремля, для правительственных приемов. В советские
времена было принято из каждого региона везти в Москву, в Кремль, что-то особо ценное —
например, коньяк везли из Армении, виноград из Молдавии, а вот у нас заказывали апорт,
даже разнарядка ежегодно из ЦК поступала.
И как мне рассказывал один из руководителей нашего казахстанского постпредства в Москве, которому по долгу службы доводилось присутствовать на правительственных приемах в Кремле, иностранные гости в первую очередь обращали внимание на апорт. Все поражались — что это за яблоко необыкновенное. И когда в 1973 году у нас в Алматы проходил съезд ВОЗа — Всемирной организации здравоохранения, к нам в город приехал американский сенатор Эдвард Кеннеди, брат американского президента Джона Кеннеди. Увидев и попробовав апорт, он сказал: «Я объехал весь мир, все видел, все перепробовал, но такого чуда не видел нигде». Вот вам и ответ на ваш вопрос. И это чудо нам надо возродить. Причем эту проблему надо рассматривать и в контексте национальной программы «Культурное наследие», инициированной Президентом страны. Вместо послесловия Проблема возрождения чудо-апорта волнует и Президента нашей страны. — Около 20 лет назад, когда я был заместителем директора Института плодоводства (тогда руководителем страны был Колбин), — вспоминает Магжан Малгеждарович, — институт посетили руководители республики, и мне довелось встретиться с Нурсултаном Абишевичем, в то время он был Председателем Совета Министров, и первый вопрос, который нам задал Назарбаев — что с апортом? Какие работы вы проводите, чтобы спасти этот сорт? Вот и в прошлом году, выступая в прямом эфире, он опять поднял эту проблему.
— Никто не спорит, это действительно актуально. В то же время
и медлить нельзя, иначе мы можем потерять то немногое, что сейчас есть.
— Вы правы. Я считаю, что сейчас начинается третья жизнь апорта. Если мы не спасем его
сегодня, то завтра будет поздно, ибо погибают последние маточные деревья — генофонд
сорта. И что интересно — на семинаре в Бишкеке иностранные ученые сразу ухватились
за идею сохранения апорта. Мне предложили срочно прислать свой проект в Англию,
и профессор Адриан Ньютон, руководитель семинара, обещал найти спонсора для осуществления
проекта. А пока ученые занесли этот сорт в критический уровень как растение, находящееся
на грани вымирания, как, кстати, и яблоню Недзвецкого, что само по себе вызывает
обеспокоенность. А вот яблоню Сиверса решили пока к критическому уровню не относить,
потому что, как считают наши зарубежные коллеги, много ее зарослей есть и в Казахстане,
и в Кыргызстане, а также в Узбекистане, чему казахстанская делегация возражала.
Что же касается возрождения апорта, то вы правы — для этого должна быть государственная программа. И мы давно об этом говорим. Сейчас все держится в основном на энтузиазме. Например, за счет нашего института, а весь его бюджет составляет всего 24 миллиона тенге, чего хватает только на полугодовую зарплату сотрудников, остальные деньги сами зарабатываем, в экспериментальном саду, где высажен апорт, мы содержим два сторожа. Полив, обработка тоже осуществляются за счет института (спасибо нашему директору академику А. О. Сагитову, который нас поддерживает). Нет ограды сада, поэтому угроза хищения и порчи деревьев висит над ним, как «дамоклов меч». Бывшая партия «Асар» нам обещала найти спонсоров, двое даже приезжали, но прежде всего они поинтересовались, когда будет получен результат. Узнав, что только через семь-восемь лет, покачали головами и уехали… Их тоже можно понять — бизнесменам нужны «короткие деньги» — сегодня вложил инвестиции, завтра получил отдачу. С апортом так не получится. И в вопросах финансирования он требует к себе особого подхода. Государственного.
© Елена БРУСИЛОВСКАЯ, фото из архива «КП»
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
