 |
 
|
|
 Алма-Ата от А до Я в калейдоскопе событий
ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ
Надо сказать, что стол семиреченских казаков значительно отличался от крестьянской скатерти-самобранки южных губерний России. Вместо свинины казаки употребляли больше баранину; ржаной хлеб стоял на столе только у старожилов и староверов; традиционные просяные или ячменные каши заменялись на рисовую. Даже переселенцы из Сибири, т.н. «голодающие», уже через год-два привыкали к здешнему рису, который звался ими «сарацинским пшеном», отвыкали от ячменя и даже от картофеля. Вместо крынки с молоком и ломтя черного хлеба, во время сенокосных работ казаки больше баловались цветочным чаем да пшеничным калачем. Если в начале прошлого столетия в Верненском уезде на душу населения сеяли пшеницы 34,3 пуда, то ржи и проса — всего 1,5, ячменя и картофеля — 4,3 пуда. Гречиху в Семиречье сеяли больше на цвет, развивая местное пчеловодство. Пшеница в большом количестве шла на экспорт и на местные винокуренные заводы. Кочевое население хлеба ни ржаного, ни пшеничного практически не употребляли, даже с мясом и молочными продуктами. В джоламейках шаруа редко видели муку и крупу, но по праздникам делали из кислого молока и сваренного проса или ячменя похлебку «коже».Только в юртах состоятельных баев накрывался по особым случаям дастархан — с чаем, с непременными тульским самоваром, набором кузнецовской фарфоровой посуды, с восточными сладостями и сушеными фруктами. Фунт отлично выпеченного хлеба из гавриловской муки, без мельчайшей примеси, стоил в конце 19-го столетия две копейки. Из ржаной мелко смолотой и просеянной муки выпекали пеклеванный сорт хлеба. Из пшеничной муки выпечки были неисчислимы: маленькие копеечные хлебцы, прозванные «жуликами»; витушки из перевитых жгутов крутого теста; саечки, простые, выпекавшиеся на соломе, и обсыпанные маком или крупной солью. Самым распространеным сортом пшеничного хлеба был ситный хлеб по три с половиной копейки за фунт и ситник с изюмом, чуть дороже. Горожанам по карману была увесистая белая, французская булка (в советские годы ее переименовали в «городскую»). Был доступен знаменитый верненский калач из белейшей гавриловской или лутмановской муки, мягкий, поджаристый, хрусткий. В любой харчевне гостю, спросившему глубокую, с краями, тарелку щей, с мясом или без, подавали горку бесплатного хлеба. В любой пекарне ни один продавец не отказывал нищему в даровом ломте. Хотя, при дешевизне хлеба, нуждавшихся в Верном было немного. Хлеб продавался с пылу с жару прямо из пекарен, или булочных, с продажей кондитерских изделий. Большой известностью пользовались в Верном кондитерские О.Иванова, Ф.Грязнова, А.Семенова, где можно было заказать пряники печатные медовые да леденчики имбирные. В доме кудесницы Дарьи Васильевны Антоновой в широком ассортименте готовились венские хлебо-булочные изделия, английский бисквит, пети-фур, вафли, галеты и пряники. Вкусно и сытно, а главное дешево, готовились обеды и ужины на заказ, с доставкой на дом у знаменитого повара Д.И.Шалобанова. Но и каждая хозяйка считала делом чести уметь поставить тесто и обрадовать близких скоромными и полупостными пирогами к воскресным дням, поминальными блинами на масленицу, куличами на Пасху, кулебякою к именинам. В чаянии разных гостей и желании угодить на разные вкусы заботливые хозяйки пекли кулебяки с начинкой о четырех концах — один угол с капустой или грибами, другой — с морковью или тыквой, третий — с луком, яйцами или рыбой, четвертый — с кашей. Каждая хозяйка по наследству хранила мраморную доску с фигурными оттисками для изготовления домашних сладостей — карамелей, леденцов, сливочных тянучек, помадок, пралинов в виде орешков и драже, так сладко украшающих когда-то рождественские елки. Cловом, хлеб насущный на днесь был у каждого жителя Семиречья. Но, было ли так на самом деле, не читаются ли старые газетные статьи как здравица «проклятому царскому прошлому», сказать не берусь. Другое дело — собственная жизнь, беспристрастный свидетель, которая, увы, промчалась мгновением через условно-исторические даты. Сколько себя помню, привык слышать разговоры о том, что все вздорожало. Несмотря на знаменитые публикации в «Правде» о послевоенном улучшении жизни, об отмене карточек и проведении денежной реформы. Но — так же недоступен был в лавке «стройтехникума» странного цвета и вкуса хлеб, добытый с боями за Головным арыком.
Не было забыто и подрастающее поколение Страны Советов. Ему предусматривалось т.н. УДП — баланда из жмени муки с отрубями, замешанной на крутом кипятке, с щепотью соли да сверху пятном конопляного масла. Аббревиатура же УДП (усиленное детское питание) была переиначена острословами на более понятное «умрешь днем позже». Впрочем, справедливости ради, УДП включало еще желтый, неприятный на вкус, шарик витамина и сто граммов сладостей «подушечка», с начинкой прогорклого повидла, — наркомовский привет пионерам к великодням Первомаю и Октябрю. В набор продуктов продовольственной карточки «Иждивенческая» входили ежедневно 300 граммов серого хлеба и раз в месяц, тоже в граммах, 200 — топленого масла или 400 — маргарина, 300 — сахарного песка или рафинада, без права выбора. В счастливые декады народ разговлялся яблочно-сливовым повидлом с базы, по 200 граммов на десять дней. Можно было отовариться раз в месяц крупой — не более килограмма гречкой или пшенкой, перемешанной продуктами неясного происхождения, и яичным порошком, но в стограммовом выражении. Порошок называли «американской помощью», считая его приготовленным из яиц невиданных птиц, крокодилов или черепах. По карточкам других социальных индивидуумов — рабочих и служащих, ИТР и членов президиума АН (питание партийных работников — статья иная, калорийная) — добавлялось немного белого хлеба и растительного масла, несколько коробков спичек, флакон жидкого хозяйственного мыла. Особая «литерная» предполагала в рацион бутылку водку. Ее пили в рюмочной, которая называлась «американкой», граненым стаканом «под мануфактуру», т.е., занюхивая рукавом пиджака. Из промтоваров по карточке можно было получить раз в год три полотенца и парусиновые тапочки на резиновом ходу. Отправляясь в такой обуви на танцы, парусину обновляли до белизны зубным порошком. Резина тем временем издавала неистребимый запах, сравнимый со зловонием. Из зимних вещей были в ходу ботинки, литые, словно чугунный утюг, да модная черная телогрейка (фуфайка) и серая суконная шапка-ушанка. Но выдавалась спецодежда один раз на два долгих года. А жизнь катилась дальше… Уже появилась в нашем доме новая родня, внуки и племянники. Быстро и решительно, согласно решениям пленумов и съездов партии, миновали станции-миражи — Социализм и Коммунизм, добрались до перестроечных календ. И всякий раз, храня, словно святые иконы, какие-то дурацкие талоны на продовольствие и промтовары, книги, ковры, электроприборы, наконец, на автомобили, мы днями толкались в очередях, митинговали на профсоюзных собраниях, оскорбляли друг друга, позабыв и совесть и стыд. Кусок хлеба в спецотделе магазина, бутылочка кефира в молочной кухне или, на «счастливый» конец, ритуальные принадлежности можно было приобрести, если в доме были малые дети и немощные старики. Но на всех перекрестках города стояли киоски «Союзпечать», где каждый находил в газетах объяснение происходящему, брал с пониманием требуемое и с верой в завтрашний день, затянув потуже пояс и собственное мнение, приступал к построению новой общественной формации…
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
